Распаренный и взмокший в бане ожесточенных дискуссий, я, как мог, кланялся и благодарил своих новых знакомых.
Исчезли, испарились, делись куда-то целые годы и десятилетия, щедро наполненные суетой и приземлёнными реалиями. В эти минуты, в моих глазах и на лицах собеседников снова разгорался неистовый огонь новых творческих перспектив и знаковых свершений.
По небольшому залу Бэйт (Дом, иврит) Канада Ашдода, где долгие годы собирался научный семинар, как будто прошла Муза, задевшая всех своими блестящими искрящимися одеждами.
– Ну-с. Будем ли ещё продолжать мучить нашего дорогого Эмануила?, – счастливо улыбаясь, Электрон медленно обвёл взглядом аудиторию, – Или, может, по чайку с печеньицем?
Радостно шумнув отодвигаемыми стульями, аудитория быстро избавилась от толпы ученых, кинувшихся к стоящим в коридоре столикам с традиционным семинарским угощением.
– А Вас, Эмануил, – торжественно заявил Электрон, -, милости прошу посетить наше скромное жилище. Непременно с дражайшей половиной.
Через несколько дней, уже в полной мере, я наслаждался удовольствием общения с Электроном в его домашних условиях.
Внешне он выглядел чистым теоретиком. Неважно в какой академической дисциплине. С равным успехом его можно было причислить и к математикам, и физикам, и к лирикам.
Однако привычный стереотип рассеянного странноватого ученого по отношению к нему не срабатывал. Не годился ни в коей мере.
Электрон оказался ловким, сообразительным и рукастым, обставив квартиру с примыкавшим земельным участком множественными произведениями своего незаурядного плотницкого и инженерного таланта.
Чай, также, был отменным. Общение – Общение с Большой Буквы. Стоит ли добавлять, что я, конечно же, стал постоянным участником знаменитого ашдодского научного семинара?
Там могли выступать не только ученые, не только Цви Цилькер – легендарный мэр Ашдода, не только политики типа Щаранского и Либермана, простые Премьер Министры и Президенты страны, но и обычные изобретатели, поэты и гитаристы.
Все выступления подвергались настоящему пристрастному академическому разбору. Прения затягивались порой на долгие часы.
Обстановка, в том числе военная, периодически накалялась, неопределенность жизни государства, города, отдельного человека, зашкаливали.
Точно все знали только одно – ровно через неделю, в семь часов вечера среды, научный семинар обязательно состоится. Он будет, будет обязательно, чтобы не происходило.
Это вселяло Надежду, это вдохновляло всех, это позволяло людям, от которых давно и пренебрежительно отмахнулись на работе и дома, независимо от сложившихся тяжёлых экономических, психологических, личных и общественных обстоятельств, не только высказаться на любую тему, но и быть уважительно, внимательно и доброжелательно услышанным.
Как здорово это было…
Уже не спорят, что базовые хотелки, вшитые в нашу органическую микросхему, это святое. Животные инстинкты поесть, испытать оргазм, избежать смерти, убежав от страшилок, куда глаза глядят, и, конечно, вырастить новое поколение. А может, – О, Счастье! – поруководить толпой разумных и не очень.
В странах, где играют в демократию, эти основные принципы висят на предвыборной платформе всех партий и депутатов. В конечном счете, все это и выливается в то, чтобы накормить ораву «хлебом» и предоставить ей известное число примитивных «зрелищ».
