Агатов слушал внимательно, согласно кивал, но Крылов понимал, что Агатову сейчас не до него и не до его откровенных излияний. Новая должность начиналась тяжело. «Неужто и дальше придется вот так же ломать чужие надежды, – думал Крылов, – перешагивать через кого-то, решать чьи-то судьбы? Неужели без этого не обойтись? И всякий раз стараться не замечать, не думать об этом, поскольку, мол, иначе поступить нельзя».
Перед кабинетом Голицына Крылов посмотрелся в оконное стекло, почесал подбородок. Придется бриться ежедневно.
– Чего вызывает? Что за срочность? – спросил он у Ксюши.
– Вас можно поздравить? – сказала она. – Ваша жизнь вступила в новую фазу.
У нее все было крашеное: волосы, ногти, губы, ресницы, брови. На лимонно-желтой кофточке блестели большие бусы.
– А вам идет желтый цвет. – Крылов улыбнулся, довольный своей развязностью.
Ксюша подняла трубку:
– Позвоните позже, он занят. – И глазами показала Крылову на дверь кабинета.
Читая бумагу, которую ему протянул Голицын, Крылов подумал, что он был свиньей и надо как следует поблагодарить старика.
«Осуществление гипотезы, высказываемой неоднократно в последние годы, нуждается в огромном экспериментальном материале. Такой материал требует широкой, многолетней программы лабораторных исследований…»
Как бы там ни было, старик помог ему в самое трудное время, старик заставил его защитить диссертацию. Ну и времечко было!..
– Ясно? – спросил Голицын.
Крылов заставил себя сосредоточиться: «Идея остается очередным прожектом». Какая идея? «…Безответственная, ничем не обоснованная программа Тулина…»
При чем тут Тулин?
Голицын нетерпеливо постукивал ногтем по стеклу, на пальце у него блестело серебряное кольцо с печаткой.
Крылов вернулся к началу, перечел заново всю бумагу.
– Ознакомились? Прошу вас, поезжайте с нашим заключением в управление к генералу Южину, он ждет, – сказал Голицын. – Может, у него возникнут вопросы, ну, вы растолкуете.
– Подождите, как же так? – сказал Крылов.
– Привыкайте, дорогой! Ничего страшного, вам полезно повращаться.
– Да нет, не в этом же дело, – сказал Крылов. – Я про заключение. Вы ж фактически закрываете работу Тулина.
– Вот и хорошо, делом займется. Как вернетесь, заходите, мы планы обговорим.
Голицын надел очки и развернул английский журнал. Крылов вышел к секретарше.
– Все в порядке? – спросила она. – Я всегда верила в вашу звезду.
Крылов постоял перед ее столом.
– Ксюша, это невозможно, – сказал он и вернулся в кабинет Голицына.
– Я не могу, – сказал он с порога. – Это ж бездоказательно.
Голицын удивленно вскинулся:
– Вы еще здесь? – Он отшвырнул журнал. – Как вы сказали?
– Бездоказательно, – повторил Крылов. – Простите меня, Аркадий Борисович, но я не вижу, в чем Тулин ошибается…
– Заключение и не требует подробного разбора. Вы, дорогой мой, читали статьи Тулина?
– Читал.
– Как по-вашему, у него достаточно обоснованы выводы? А? То-то!
– У него есть вещи спорные, но…
– Послушайте. – Голицын нахмурился. – Вы никак собрались меня поучать. Вы что же, хотите, чтобы я благословил Тулина на его авантюру? Не ожидал от вас.
– Это не авантюра. Пусть местами его выводы не вполне корректны, но тем более он имеет право удостовериться…
– Не имеет! – закричал Голицын. – Настоящий ученый не имеет права на такую торопливость. Накопит материал, тогда посмотрим. Пока у него одна самоуверенность.
– Сколько можно копить факты, когда-нибудь надо…
