Социально-психологические исследования коррупции - страница 18

4. Отечественные и зарубежные социальные психологи активно проводят как теоретические, так и эмпирические исследования коррупции, но их методологическая разрозненность не позволяет выделить единые основания для системного анализа проблемы и требует научного поиска концептуальных оснований и конкретного научного инструментария для комплексного исследования коррупции в современных социально-экономических условиях.

Макропсихология – относительно новая область психологической науки, особенно в анализе социально-психологической проблематики, ряда базовых явлений общества. Относительность ее новизны связана, в частности, с тем, что анализ некоторых макропсихологических проблем производился еще основателями социальной психологии и психологической науки в целом (Г. Ле-Боном, Г. Тардом, В. Вундтом и др.) (Макропсихология…, 2009). Макропсихология изучает социально-политическое и духовно-нравственное состояние общества, его социальное самочувствие, базовые проблемы безопасности (например, проблема коррупции, наркомании в обществе и ряд других). Если традиционными объектами психологического исследования являлись отдельные психические процессы (память, внимание, мышление и др.), личность, малые и большие группы, то макропсихология изучает психологические явления, релевантные обществу в целом. Именно поэтому исследование проблемы коррупции ведется в контексте проблемы эффективного функционирования государства – в политической, социально-экономической, административной и правовой сферах.

Объективно коррупция как комплексный феномен – это взаимодействие, включающее как минимум трех субъектов процесса: «На макросоциологическом уровне эти стороны представлены бизнесом, государством и обществом, а в сознании непосредственных участников коррупционных сделок – госчиновником, предпринимателем и фигурой незримого Другого (референтной группой, общественным мнением), на которую опирается легитимация любой незаконной деятельности» (Нестик, 2002, с. 82). Макропсихологический подход к анализу проблемы коррупции предполагает анализ ряда социально-политических, экономических и духовно-культурных вопросов развития страны, которые как базовые факторы являются основой сохранения безопасности государства, определяют его политику как субъекта истории и, естественно, детерминируют тему коррупции в нашем государстве, в том числе – в социально-психологическом аспекте.

Доклад о ситуации с коррупцией в мире публикуется ежегодно с 1995 г. Рейтинг, составляемый организацией Transparency International, включает 178 стран. Он показывает результаты измерения уровня восприятия коррупции в государственном секторе страны и основывается на данных опросов, проведенных среди экспертов и в деловых кругах этой страны, отражая их мнение об уровне коррупции в государственных структурах. Индекс восприятия коррупции (ИВК) является самым распространенным международным критерием оценки коррупции. По сравнению с прошлым годом, Россия, занимавшая 146-е место, сейчас опустилась на 8 позиций. По оценке Transparency International, ухудшению российских показателей способствовали отсутствие надлежащего контроля за доходами высокопоставленных чиновников, «дело Магнитского», коррупционные скандалы, – в частности, дело компании Daimler. Странами с более низким уровнем коррупции, чем в России, названы такие государства, как Иран, Зимбабве и Мексика. Тройку аутсайдеров, согласно этому докладу, представляют Ирак, Афганистан и Сомали. Наименее коррумпированными странами мира признаны Дания, Новая Зеландия и Сингапур. Они возглавляют рейтинг – 4–5-е места делят Финляндия и Швеция. На 6-м – Канада, на 7-м – Нидерланды. Далее идут Австралия, Швейцария и Норвегия. Средний размер взятки в России с конца 1990-х к концу 2000-х годов возрос в 13 раз, достигнув 130 тыс. долларов. Средний масштаб «откатов» в начале 2000-х годов составлял 5–10 % от стоимости заказа, в середине 2000-х – 30 %, в конце же 2000-х – до 70 %. В 2011 г., по данным МВД, в нашей стране было совершено 28 млн (!) коррупционных актов. При этом в современной России не только возрастают масштабы коррупционной деятельности, но и расширяется ее «объект» (Журавлев, Юревич, 2012).