Супер-эго – это не просто голос. Это оператор, утонченный манипулятор, ищущий слабые точки.
Что бы мы ни думали об этой теории, надо отдать должное Фрейду за понимание того, что наше нравственное чувство не является одинаковым для всех герметичным кодом. Это – динамичная система, тесно переплетающаяся с основными семейными и социальными связями. Своими работами о супер-эго Фрейд внушил пробуждающемуся научному миру, что наше обычное уважение к правопорядку не просто навязано со стороны. Мы соблюдаем правила и уважаем добродетели прежде всего от внутренней потребности, которая берет начало в младенчестве и раннем детстве. Эта потребность помогает сохранять отношения в семье и в том большом человеческом обществе, в котором мы живем.
Совесть в сравнении с супер-эго
Независимо от того, верите ли вы в то, что супер-эго является интрапсихическим интриганом или что оно, используя слова Фрейда, есть прямой «наследник Эдипова комплекса», само понятие супер-эго должно быть признано богатым и полезным. Как внутренний голос, приобретенный в значимых отношениях в детстве, который комментирует наши недостатки и выступает против наших проступков, супер-эго – это продукт субъективного опыта, с чем легко согласится большинство людей. «Не делай этого», «Ты не должен так думать», «Будь осторожен, иначе ты поранишься», «Не обижай сестру, «Убери за собой эту грязь», «Это тебе не по средствам». «Ну, это было не очень умно, а?», «Надо просто с этим разобраться», «Перестань тратить время»… Супер-эго атакует нас внутри сознания каждый день нашей жизни, и у одних людей оно более навязчиво, чем у других.
Тем не менее супер-эго – это не то же самое, что совесть. Оно может субъективно ощущаться как совесть и может быть малой частью того, что составляет совесть, но само по себе ею не является. Это потому, что Фрейд, концептуализируя супер-эго, выплеснул ребенка вместе с водой, образно говоря. При изгнании морального абсолютизма из психологической мысли он также потерял кое-что другое.
Проще говоря, Фрейд сбросил со счетов любовь и все связанные с ней эмоции. Хотя он часто утверждал, что дети любят своих родителей, а не только боятся их, супер-эго, о котором он писал, было полностью основано на страхе. По его мнению, так же как мы, будучи детьми, боялись строгих критических замечаний наших родителей, позже мы боимся раздражающего голоса супер-эго. И страх – это всё. Во фрейдовском супер-эго нет места для формирующих совесть аффектов любви, сострадания, нежности или любых других позитивных чувств.
А совесть, как мы видели на примере Джо и Рибока, – это проникающее чувство долга, основанное на наших эмоциональных привязанностях к другим: на всех аспектах наших эмоциональных привязанностей, но особенно на любви, сострадании и нежности. Фактически седьмое чувство у тех людей, которые им обладают, состоит прежде всего из любви и сострадания. На протяжении веков мы продвигались от веры в божественный синтерезис к вере в карающее родительское супер-эго, к пониманию того, что совесть глубоко и эмоционально укоренена в нашей способности заботиться друг о друге. Этот второй переход – от судьи в голове к требованиям сердца – включает в себя меньше цинизма в отношении человеческой природы, больше надежды для нас как группы, а также больше личной ответственности и порой больше личной боли.
