Они спустились по узким ступенькам и вышли во двор. Их встретила прохлада летней ночи, в лицо подул ветерок. Софья вдохнула полной грудью. «Как же приятно свежее дыхание Волги после спёртого запаха копоти», – подумала она.
Двор снизу казался ещё более мощным и пугающим. Софья увидела терема, сараи, какие-то другие строения. Под навесом, сонно топча грязь копытами, стояли лошади. С другой стороны за массивной дверью слышался людской гул.
– Нам туда! – пригласил старик и, взяв девочку за руку, направился в тёмный проулок. Собака не отставала ни на шаг.
– Что, Софья, всё никак не можешь прийти в себя и поверить в происходящее? – вполголоса заговорил Афанасий Михайлович.
– Ага-а… – согласилась с ним девочка, – у меня кружится голова, я будто сплю и попала в сказку.
Старик улыбнулся:
– Софья, ты внучка хранительницы часов, поэтому я должен открыть тебе тайну: у той жизни, которой ты живёшь и к которой привыкла, есть и другая сторона. Народные сказки – не всегда выдумки и фантазии. Среди людей живёт много колдунов и волшебников, и в волшебном мире тоже есть свои порядки и правила. Кому-то запрещено колдовать, а каким-то тварям запрещено показываться людям на глаза. Мы сейчас переместились во времени на триста сорок лет назад, и всё, что ты видишь здесь – всё настоящее. Мы в сторожевой крепости Саратова. Вот погляди. Это дом воеводы Ивана, – старик указал на большой дворец с высокой крышей, резными перилами и балясинами. – Там вон боярские терема. А за ними – дома стрелецких сотников, на чьих плечах и держится эта крепость. Остальной же люд – ремесленники, торговцы и крестьяне – живёт в деревне, за крепостными воротами.
Девочка крутила головой по сторонам, разглядывая диковинный мир старого Саратова. Вдруг она заметила огромную крысу, та без всякого опасения спрыгнула с бочки, увидев людей. Девочка ахнула и прижалась к старику. Грызун, сверкнув красными глазами, пробежал возле старого пса, сонливо растянувшегося возле крыльца. Кобель тот был настолько стар, что даже не оторвал голову от земли, беззаботно отнесясь к наглому грызуну с лысым хвостом. Также безучастно проводил он взглядом людей и Альфу. Из окна небольшого сруба, тускло освещённого лучиной, доносился протяжный женский голос, напевавший колыбельную. Откуда-то слышалась чья-то ругань, периодически перемежавшаяся глухими ударами кулака об стол.
Старик резко отдёрнул девочку в темноту навеса.
– Тихо! – произнёс он, вслушиваясь в сумрак ночи.
– Да, я тебе говорю! – раздался чей-то звонкий голос. – Ни калмыки, ни кубанские татары на наши земли больше не сунутся, мы их последний раз вон как гнали! А с такой крепостью их подавно не увидим.
Из-за угла вышли двое мужчин в долгополых кафтанах, освещая дорогу факелами.
– Ох, не знаю… Не верит моя душа, что будет так спокойно. Наберут они тысячную армию да вернутся, – поддержал разговор второй дозорный.
– Да ну что ты такое мелешь! Нас через пару зим здесь больше десяти тысяч будет. Люд так и съезжается сюда.
– Ох, Ярик! Хорошо говоришь! Твоими устами да мёд бы пить, а слова твои – Богу в уши!
Стрельцы скрылись за избой, скрылся и свет факела, вернув полумрак ночи.
– Сторожевые, обход делают, – проговорил Афанасий Михайлович и пошёл дальше, потянув за руку девочку.
– Это церковь? – спросила Софья, указывая на деревянную постройку с маленькой звонницей на крыше.
– Да, Свято-Троицкая, шесть лет назад построили. А рядом – базарная площадь.
