Пока еду до адреса, звонит лечащий врач.
- Слушаю, что там?
- Всё в порядке, она в сознании, просто ей плохо.
- Просто ей плохо, дайте трубку, поговорю.
На том конце провода возня, потом слышу дрожащий голос матери и от сердца отлегает.
- Лёша, прости, сынок, прости, я не хотела, - начинает захлёбываться слезами.
- Мама, успокойся, немедленно, - приказываю строго, потому что только так с ней работает. – Всё хорошо.
- Да где ж хорошо… - стонет. – Голова кругом, сердце стучит, как бешенное.
- Сейчас поедешь в больницу, до моего приезда побудешь там. Договорились.
- Да.
Главное дать чёткие инструкции, а кому не важно – матери, сотрудникам, врачу.
- Выйдете, поговорим? – это я уже доктору.
Тот объясняет, что у матери лёгкое отравление алкоголем и тахикардия. В частной клинике уже всё готово к её приезду. Машину он вызвал.
- Она немного выпила, но и этого оказалось достаточно, долго ведь не употребляла.
- Проследите, чтобы всё было в порядке, обеспечьте лучший уход, я завтра постараюсь приехать, поговорим подробнее. Чем это чревато? Её надо заново на реабилитацию укладывать?
- Не думаю, - мнётся слегка. – Я проведу осмотр, обследуется по полной, психолога также приглашу, завтра резюмируем.
Кидаю сухо:
- Благодарю, - и вешаю трубку. А потом уже вслух: - Вот дерьмо.
Если Дана думает, что ей это с рук сойдёт, то горько ошибается.
Ближе к вечеру приходится просить Сергеева отпустить меня на несколько дней. Как ни странно, он не возражает.
Беру билет на ближайший рейс и только в аэропорту, пока жду посадки на рейс, появляется масса свободного времени, чтобы подумать про Веру.
Вынимаю телефон и набираю номер. Вскоре в трубке слышу сказанное нежным голосом «Алло».
- Это я.
Молчание, а после резкое:
- Откуда у тебя мой номер?
- Оттуда.
- Не передёргивай.
- Вера, думаешь это большая проблема узнать номер?
- Без понятия, никогда не интересовалась.
В трубке повисает тишина. Что ей сказать? Так сложно заново начать общаться спустя столько лет. У меня лишь одно желание – зацеловать её до безумия, а потом уложить в постель и напомнить ей, как хорошо нам было когда-то. Вполне земные желания, чего уж там.
- Слушай, я вынужден уехать на несколько дней, - наконец, выдавливаю из себя простые слова.
Помню, как раньше пропадал без предупреждения, и это было нормой. А сейчас стало важно, чтобы Вера знала, что так сложились обстоятельства.
- Зачем мне эта информация?
Закономерный вопрос. Действительно, зачем?
- Что бы ты не думала, что я пропал. У нас есть незаконченный разговор.
- Я не думаю: пропал ты или не пропал. На самом деле, я совсем о тебе не думаю, Лёша.
Поверил бы, если б её голос не дрогнул на моём имени. Она всегда так по-особенному его произносила, вот и сейчас. Сладко так и нежно, что полностью перечёркивает её предыдущее утверждение, что ей всё равно.
- Врёшь, Вера.
Она не спорит, не говорит: нет, это не так, не пытается переубедить. Просто молча ждёт, что я ещё скажу. Трубку не вешает.
Объявляют посадку на рейс, а я всё сижу.
- Ты там где? В аэропорту, что ли? – оживает Вера.
- Да, надо к матери слетать.
- К матери?
- Она в Краснодаре. Перевёз её туда несколько лет назад, когда сам уехал.
Мы не говорили, где я был все эти годы, и сейчас, возможно, эта информация не в тему, но Вера слушает, не перебивая.
- Понятно, ну… хорошего полёта тогда.
- Спасибо.
Вот теперь всё. Вера обрывает звонок, а у меня какое-то странное послевкусие. Но сейчас не место и не время анализировать собственные чувства. Надо двигаться вперёд, а как вернусь, так и буду разбираться дальше.
