Понять бы ещё, что там в итоге? Выхода из сложившейся ситуации для нас с Верой я пока не вижу.
Два часа полёта до Краснодара проходят в глубоких размышлениях. Приземляюсь я уже ночью, но сразу из аэропорта еду в частную клинику. Врач, как и договаривались, дожидается меня. Ещё бы, столько ему плачу, чтобы все вопросы пропали.
- Алексей Семёнович, вы только не волнуйтесь. Всё хорошо. Полную картину получим завтра, но на первый взгляд ничего серьёзного.
Он загнал меня к себе в кабинет, а мне хочется к матери. Но со слов персонала ей поставили капельницу, и она заснула.
Из рассказа матери, который она изложила врачу, выходит, что Дана накапала ей коньяку в кофе, а потом мама уже сама рюмашку хлебнула. Тут-то ей мигом и поплохело.
- Её не кодировали? – уточняет он.
- Не должны были. По крайней мере, речи об этом не было. Она просто полгода пролежала в рехабе, потом была на постоянном контроле. Лет девять уже прошло.
- Иногда хватает одной капли, чтобы развязаться, - строго заявляет он.
- Я с ней поговорю.
- Это уже завтра.
- Я зайду сейчас.
- Она спит.
- Я просто загляну.
Врач понимает, что спорить со мной бесполезно, встаёт и жестом приглашает следовать за ним.
Вопреки его утверждениям мама не спит.
- Сынок, ты меня простишь?
Тебя всегда, мам, а вот Дану – ни за что, - мысленно подвожу черту.
Улыбаюсь и беру мать за руку, сажусь в кресло рядом с кроватью.
- За что тебя прощать. Всякое бывает.
- Я обещала тебе, а сама вот… Я отказывалась, честно. Не хотела. Пока отвернулась, она мне в кофе и накапала, для аромата, так и сказала. А там уж я слабину дала. Надо было вылить…
- Надо было не пускать Дану на порог.
- Так она и не знала. Только если ты не говорил… Она же не со зла. Наверное. А потом уже рюмашку налила. Не знаю, что на меня нашло. А потом так плохо стало, сердце заколотилось, думала, умираю. Так и пролежала без сил почти два дня. Когда ты позвонил, даже телефон поднять не могла. Ох, хорошо, что Валентина пришла, не знаю, чтоб со мной было, если б она не появилась. Это же ты ей позвонил, попросил меня проверить?
- Да.
На лице её растерянность. Сейчас она напоминает мне большого ребёнка.
- Я больше никогда…
- Никогда не говори никогда, мам, - наклоняюсь и целую тыльную сторону её ладони. Кожа у мамы гладкая. Говорят, руки стареют первыми, но это не про неё. – Я не сержусь. За тебя только переживаю. А так… бывает со всеми.
Она, вроде, успокаивается. Получила отпущение грехов от сына, можно и засыпать спокойно.
- Прости, я сорвала тебя. Ты ведь у меня такой деловой мальчик, - бормочет, прежде чем окончательно провалиться в сон.
Уголок губ ползёт вверх. Мальчик? Все мы дети, пока живы родители.
Иногда хочется побыть для кого-то мальчиком, а не взрослым дядей, не начальником, ни работником, ни прохожим незнакомцем.
А мама… сколько бы раз она не оступалась, я не буду сердиться. У всех нас свои слабости. Мне нельзя оставлять её надолго одну, иначе, если и не сама, то через таких вот, как Дана, в переплёт попадёт.
Дана… Хмурюсь.
Нет, без последствий я её не оставлю. Пусть даже не надеется.
***
Утром я в офисе, решаю проверить, как дела. Аня аж подскакивает при моём появлении.
- Алексей Семёнович…
- Сиди, Олег у себя?
- Да-да, я чем-то могу помочь? Что-то подготовить. Вы обычно присылаете список дел заранее, но я сейчас быстро, если надо.
- Не надо. Сиди, говорю. Я на день буквально заскочил.
