– Маша, ты куда? – спросил Павел.
Но я не ответила. Вышла из гостиной и сразу попала на кухню.
Просторная, не меньше пятидесяти квадратных метров. Современная мебель, хорошая техника, посуда на белоснежных столах. Главный повар София, ловко орудуя ножом, лишь взглянула в мою сторону. Тут же бегают две девочки-помощницы, одна из них подает блюда гостям.
В конце коридора показалась забавная мордочка Дуси. Я пошла за ней.
Здесь еще одна дверь, а потом начинается широкая лестница на второй этаж. Дальше туалет, и узкий проход на балкон.
Алика я застала с сигаретой в руке. Он спрятался за круглую колонну и разговаривает с кем-то по телефону.
– Ты где? – тихо спросил он. – Тут такая компания. Ага. Точно. Ладно, приходи. Павел тоже здесь. Да. Да. Пока.
Убрав телефон в карман брюк, он обернулся, увидел меня и тут же выкинул окурок с балкона. Я подошла ближе, взялась руками за перила и взглянула вниз.
– Бабушка не знает, что ты куришь?
– Нет, – ответил он и тоже протянул руку к металлическому ограждению. Наши пальцы оказались рядом. – Ты ей не скажешь?
– Не скажу, – пообещала я. – А почему она не разрешает тебе курить?
– Она разрешает, а дед – против.
– По-моему, я видела его с сигаретой. В Кельне. Он приезжал к нам в гости, и они с папой курили.
– А! – воскликнул он. – Точно! Ты дочь Марка! А я думаю, на кого ты похожа. Вроде ни разу не видел, а лицо знакомое. Еще этот странный акцент…
– Ты знаешь моего отца?
Теперь я удивилась.
– Мы виделись с ним в прошлом году в Марселе. Он приезжал на выставку, а мы с дедом там встречались с клиентами.
– Но ты не был в Кельне. Я тебя не видела.
– В Германии дед работал без меня. Я тогда еще учился.
Это было четыре года назад. В то время, и я, и Алик были еще студентами.
У него снова зазвонил телефон. Сквозь тонкую ткань на брюках показалось светящееся пятно.
– Прости, – схватившись за телефон, проговорил Алик. – Это очень важно. Я отвечу.
Я зашла за колонну, чтобы ему не мешать.
На улице еще светло, белые ночи. По набережной прогуливаются туристы. Теплый ветерок проник ко мне под шелковую блузку, теребит ткань, остужает кожу. Я чувствую, как от волнения горят щеки.
– Не придешь? Плохо. Я думал, ты меня вытащишь с этого глупого ужина. Нет. Ты знаешь, что бабушка меня не отпустит. Конечно. Я понял. Угу. Давай. Спокойной ночи. – Алик убрал телефон в карман, а потом тихо сказал: – Черт. Не везет.
– Это твоя сестра? – я выглянула из-за колонны.
Любопытство – страшный грех, но я им страдаю с детства.
– Дядя, – ответил он и вынул из пачки очередную сигарету. – Я думал, он придет на ужин. А его задержали на работе.
– Дядя? Какой дядя? Разве у тебя есть еще дядя, кроме Андрея?
– Есть. Вернее, он недавно появился.
– Как это появился? Его раньше не было?
– Мы недавно узнали о его существовании.
Он закурил. Сигарета – своего рода заглушка для болтливых. И Алик ей часто пользуется, когда нужно помолчать и отвлечь собеседника от неприятной темы.
Я отвлеклась на его синие глаза, а не на сигарету. Красивые. В них тысячи звезд, и все сияют одновременно. Ресницы густые, брови, словно начерчены карандашом.
– Ты хочешь уйти с ужина? – прямо спросила я.
– Хочу, – он выкинул окурок с балкона. – А что? Ты можешь, мне помочь?
– Виолетта Филипповна хотела тебя попросить, показать мне город. Вот и предлог. Если ты, конечно, согласишься?
– Прогуляться по ночному Питеру? Со мной? Это странно.
