Сокровища вспоминания - страница 4

жизнь превыше жизни»[7].

(III, 3834–3840)

* * *

Для влюбленных единственный лектор —

красота Возлюбленного;

их единственная книга, и лекция, и урок —

Его Лик.

Внешне они молчаливы,

но их проникновенное поминание воспаряет

к высокому трону их Друга.

Их единственный урок – исступление,

дрожь и кружение,

а не педантичные указания закона.

(III, 3847–3849)

* * *

Я поражаюсь тем искателям чистоты,

которые, когда настает время полировки,

жалуются на грубое обращение.

Любовь – как судебный иск:

испытать суровое обращение —

это доказательство.

Если доказательств нет,

иск проигран.

Не предавайся скорби,

когда Судья требует доказательств;

поцелуй змею, чтобы обрести сокровище.

Эта жесткость – не по отношению к тебе, сынок,

а по отношению к зловредным качествам

внутри тебя.

Когда выбивают ковер,

удары направлены не на ковер,

а на пыль в нем.

(III, 4008–4012)

* * *

Равнина, где выросла эта страшная отрава,

взрастила также и противоядие, сын мой.

Противоядие молвит тебе:

«Ищи у меня защиты,

ибо я ближе к тебе, чем яд».

(III, 4076–4077)

* * *

Мирское имущество и это тело – талый снег,

однако Бог покупает их, ибо сказано:

«Аллах купил»[8].

Ты предпочитаешь растаявший снег

тому, что предлагает Бог.

Ты подозрителен,

а потому не обладаешь несомненностью.

Есть в тебе это причудливое мнение,

которое не долетит до сада несомненности.

Каждое мнение на самом деле —

жажда уверенности

и хлопанье крыльев в погоне за ней.

Когда достигнуто знание,

крыло становится стопой,

а знание ощущает благоухание того сада.

На этом проверенном Пути

знание ниже несомненности,

но превыше мнения.

Знай, что знание —

искатель несомненности,

а несомненность —

искатель видения и интуиции.

(III, 4115–4121)

* * *

Каждый, кто опален Божественным солнцем,

станет крепок, как камень;

без страха или стыда,

черты его лица огненны и завесораздирающи,

как лик несравненного Солнца.

Каждый пророк был твердоликим в этом мире

и сражался единоручно

против воинства королей;

не отворачивался от страха или боли,

но, одинок и в одиночку,

бросался против целого мира.

Камень твердолик, и смел его взгляд,

он не боится кирпичей, швыряемых миром.

Ибо кирпичи обрели силу в печи для обжига,

а камень затвердел благодаря Божьему мастерству.

(III, 4139–4144)

* * *

Твои муки – поиск пути ко Мне;

вчера вечером я слышал

твои громкие вздохи.

Я способен без отлагательств

дать тебе доступ, показать проход,

спасти тебя из водоворота времени,

дабы мог ты вступить

в сокровищницу единения со Мной.

Но сладостность и наслаждения

места отдохновения

пропорциональны

болезненности странствия.

Только тогда ты станешь наслаждаться

родным городом и родней,

когда испытал муки изгнания.

(III, 4154–4158)

* * *

Когда ты читаешь Коран,

не смотри на внешнее, сын мой:

Иблис[9] считал Адама не более чем глиной.

Поверхностный смысл Корана

подобен человеческой форме:

хотя его черты видимы, дух его сокрыт.

Дядьки смотрят на племянника сто лет,

и однако его внутреннего состояния

не видят и на волосок.

(III, 4247–4249)

* * *

Ограничено время,

и вода изобильная утекает.

Пей же, пока не развалился на куски.

Существует славный канал,

наполненный Жизни Водою:

черпай воду, чтоб плодоносным стать.

Мы пьем воду Хызра[10] из реки речений,

произнесенных святыми. Придите, жаждущие!

И даже если не видишь ты воду, подобно слепцу,

искусно неси кувшин свой к реке

и черпай из нее.

(III, 4300–4304)

* * *

Наше сокровенное сознание подобно корню дерева.

И как древесная твердь распускается листьями,

Назад Вперед

Сокровища вспоминания - страница 4

Похожие книги