– Ладно тебе, – Лёшка обнял Галю за плечи, – не бухти. – Галя недовольно стряхнула со своих плеч Лёшкину руку, а тот тут же встрепенулся, вспомнив важную мысль, которую он за этим разговором упустил. – Поехали, братан, домой получать маманин нагоняй. Спасибо тебе, Галюня, за угощение. Если чего не так, то прости. – И с этими словами, махнув рукой Бородину, чтобы тот следовал за ним, Лёшка прошёл в коридор.
– Только не дыши, – сморщилась Галя, помахав ладонью перед своим носом, когда Лёшка проходил мимо неё, на что тот только громко хохотнул.
Бородин понимающе посмотрел Лёшке вслед и, поднявшись с табурета, направился за ним.
Галя в дверях неожиданно сделала к нему небольшой шаг и, задев грудью, глядя куда-то в сторону, прошептала:
– Я обязательно приеду. Жди.
Бородин постарался сделать вид, что он ничего не заметил и не услышал, только незаметно кивнул.
В коридоре они обулись, и Галя громко крикнула:
– Леночка, а дядьки твои уходят. Иди скажи им до свидания.
Из дальней комнаты тут же выскочила Леночка.
– До свидания, дядя Лёша, – она подошла к Лёшке и подставила для поцелуя щёчку, а потом сделала шаг и к Бородину: – До свидания, дядя Вова. – Она после поцелуя посмотрела Бородину в глаза. – Только ты не забудь, что ты мне обещал, – и убежала к себе в комнату.
От таких слов Бородин только улыбнулся и, махнув вслед убегающей Леночке рукой, громко выкрикнул:
– Обязательно всё тебе расскажу.
Лёшка уже открыл дверь и ждал, когда Бородин закончит прощаться, а потом ещё раз поблагодарил Галю:
– Спасибо, Галюня, за угощение, – на что та только махнула им рукой и закрыла дверь.
На улице было тепло, солнце ярко светило, так что, выйдя, Бородину даже пришлось прищуриться.
– Пошли быстрее, – поторопил его Лёшка. – Готовься получать от мамани трендюлей.
Они быстро прошли к трамвайной остановке, где пересели на метро, и через полчаса были уже возле Лёшкиного дома.
Тётя Валя встретила их перепуганная. Было заметно, что она волновалась, почему эти два балбеса не вернулись ночевать, и при их появлении она сразу же разразилась причитаниями:
– Где же это вас носило, черти вы окаянные?
– Да, мам, мы у Серёги остались ночевать, – начал оправдываться Лёшка.
– Это я всю ночь не спала и ждала вас, а вы только вот когда заявились! – чувствовалось, что тётя Галя была сильно недовольна.
По своему мягкому характеру она не могла ни кричать, ни долго злиться, но сейчас у неё столько накипело на душе, что она всю эту пену злости выплёскивала на этих оболтусов.
– Хорошо, что хоть Юра позвонил сегодня утром и объяснил, где вы находитесь. А то я уже собралась больницы и морги обзванивать.
– Ты чего это, мам, нас уже хоронишь, – пытался Лёшка как-то сгладить гнев матери. – Ну забыл я позвонить…
– Забыл он, видите ли, – передразнила его тётя Валя. – А обо мне, что я тут переживаю, даже и не вспомнил, паразит ты такой, – при этих словах она присела на стул и горестно всхлипнула.
– Ну что ты, мам, – подошёл к ней Лёшка и, пытаясь её успокоить, наклонился и приобнял.
Но тут к тёте Вале подлетела какая-то толстенная тётка в синем ситцевом платье, висевшем на ней мешком, и принялась утешать её, попутно ругая Лёшку:
– И не стыдно тебе, окаянному, так мать доводить? Ты посмотри, до чего ты её довёл?! Лица на ней нет, только валерьянку да валидол пьёт, а с тебя всё как с гуся вода. Жену с дитём бросил, мать довёл, из дома неизвестно куда ушлястал, – чуть ли не с криком причитала тётя Люда.
