По его виду можно было понять, что такой вопрос до мозга костей обидел его и он за свой «Зенит» и нанесённое ему оскорбление готов любому глотку порвать.
Бородину от такой реакции Славки стало и смешно, и вместе с тем страшновато, но, не подав вида, он вновь поддел Славку:
– А чего это он на прошлой неделе продул дома «Спартаку»?
Тут в Славку вселился какой-то бес, и он с жаром стал оправдывать поражение любимой команды, сразу найдя и виновных, и ответственных за поражение.
Лёшка тоже встрял в это восхваление «Зенита», которое могло бы продолжаться до бесконечности, но тогда бы ещё пришлось брать не по одной кружке пива. Но Бородину не хотелось повторения вчерашнего банкета, поэтому, чтобы прервать мечты разбушевавшихся болельщиков, что надо было мяч отдать туда, а не тому, он напомнил Лёшке:
– Пойдём, маманю успокоишь, а то она уж больно горестно смотрелась, когда мы уходили, да собраться на завтра надо.
– Точно говоришь, Вован, – тут же согласился Лёшка. – Надо завязывать с этим делом, – он кивнул на стол с пустыми кружками, – да домой идти, а то мы чего-то тут расхлестались.
– А может, ещё по одной возьмём? – неожиданно осмелел Славик. – На посошок дерябнем да пойдём.
– Если хочешь, бери, – пожал плечами Бородин, – мне оно не надо. Хватит на сегодня. И так погулеванили на славу.
– Точно, – поддержал Бородина Лёшка. – На сегодня хватит. Мне ещё перед маманей извиниться надо да с Танькой по-семейному пообщаться, – он похотливо хохотнул.
Славке ничего не оставалось делать, как согласиться с большинством, и они, поблагодарив продавщицу, вышли из пивнушки, услышав вслед:
– Бывайте здоровы, болельщики.
Перед тем как пойти домой, они зашли в гастроном и купили свежий вафельный тортик, а зайдя в квартиру, Лёшка первым делом кинулся к матери, которая, грустная, сидела перед телевизором. Что уж они там говорили, Бородин не слышал, но по тону разговора было понятно, что Лёшка, несмотря на все нападки и возмущения тёти Люды и матери, просил у них прощения. Вскоре оно было получено, и он, довольный, вышел на кухню, где с тортиком его дожидался Бородин.
– Ну как? – с надеждой поинтересовался Бородин.
Довольный Лёшка только хитро прищурился, показал ему правой рукой знак «о’кей» и, подмигнув Бородину, прошептал:
– Все абгемахт, – при этом добавив: – Пошли, а то они и на тебя тоже обижаются.
Бородину пришлось встать, взять тортик и идти к тёткам.
Как говорили у них в училище, пять минут позора, и зачёт в кармане.
По тому же самому сценарию, который только что отыграл Лёшка, он покаялся во всех ведомых и неведомых грехах и был тоже прощён мягкосердечной тётей Валей и подобревшей тётей Людой. А когда они узнали, что парни завтра хотят ехать на дачу сажать картошку, то тётя Валя вообще подобрела.
– Да, сыночка, это хорошо, что ты так решил. Вместо того чтобы тут по пивнушкам шастать, хоть делом займитесь. Ведь с этого поля и нам на всю зиму картошечка пойдёт. Вот и Вовочка поможет тебе, а когда вернётесь, то тогда уже и в Петергоф съездите, и в Павловское. Как бы мне хотелось и самой туда съездить, – мечтательно проговорила она.
– Так поедем, мам. Вернёмся и обязательно поедем, – Лёшка решительно махнул рукой.
– Да куда уж мне, – посетовала тётя Валя. – Ноги ж, будь они неладны, болят и болят, только вот сил и остаётся, чтобы на работу съездить, – она печально вздохнула.
– А ты, Валь, растирочкой, которую я тебе привезла, ножки-то натирай. Так оно и полегчает. Вон я, смотри, прямо-таки и бегаю… – И тётушки переключились на разговоры о здоровье и болячках.
