Выждав приличествующую паузу, Виктор поднялся и посмотрел на вошедшего. Высокий лоб, черные, с проседью, волосы, зачесанные назад; холодный взгляд серых глаз из-под кустистых бровей и нос с уловимой даже анфас горбинкой.
Погрузневшая фигура указывала на то, что в последнее время этот человек вел спокойный образ жизни; литые покатые плечи и большие, словно расплющенные, кисти, в перевязках и узлах вздувшихся вен, свидетельствовали, что когда-то он знавал времена куда более беспокойные.
– Меня зовут Габриэль да Сильва, – раскаты тяжелого баса не поместились под сводами зала, поэтому вошедший умерил голос. – Мне поручено возглавить работу группы поиска. Думаю, не стоит объяснять, насколько она важна. Особенно сейчас.
– Да, командор, – ответил Виктор. – Нам сообщили о вашем приезде.
– Вот и прекрасно. Давайте познакомимся. Представьтесь.
– Виктор. Я обеспечиваю безопасность группы, силовую поддержку и проведение специальных операций.
Командор оглядел Виктора и перевел взгляд на Кима.
– Вы!
– Ким. Механик.
– Коротко и ясно. Вы?
Командор впился взглядом в Валентина, и тот поначалу растерялся, но быстро взял себя в руки.
– Я… Меня зовут… Я – Валентин. Занимаюсь связью и обработкой потока информации.
– Я – врач, – не дожидаясь вопроса, сказала Анна.
Взгляд командора чуть потеплел.
– Анна!
– Так и есть, командор. Рада, что вы меня помните.
Оставался последний персонаж, и он, с точки зрения Виктора, мог выглядеть в глазах командора не совсем убедительно. Поэтому, когда командор уронил последнее…
– Вы!
Виктор поспешил ответить.
– Месье Жан. Это – наш специалист по несанкционированным проникновениям и изъятиям.
Но месье Жан, похоже, в защите не нуждался.
– Не стоит напускать туману, – пропел он. – Я – вор. Но я – самый лучший вор.
Командор поднял бровь. Виктору показалось, что стальная стрела, пущенная из левого глаза Габриэля, пробирается вору под ребра. Однако же месье Жан ничего подобного не почувствовал и не стушевался.
– А! – воскликнул он с видом, будто речь шла о чем-то малозначительном. – Забыл добавить. Самый лучший на свете.
Губы командора тронула улыбка.
– Не сомневаюсь.
И тут же – пропала.
– А теперь – расскажите мне, как это случилось.
– Мы не знаем.
По раз и навсегда укоренившейся привычке следователь Кулаков говорил «мы»; так, словно отвечал сразу за весь Следственный Комитет; а может, и за все человечество в целом.
Он пожевал тонкими серыми губами и повторил.
– Не знаем.
Впрочем, не желая отнимать последнюю надежду, через силу добавил.
– Пока.
Марина, сидевшая в кабинете следователя по другую сторону письменного стола, поняла, что еще рано перемещаться с краешка стула поближе к спинке.
– У вас – ни одной версии?
Марина старалась, чтобы вопрос звучал требовательно. Но вышло не очень.
Следователь почувствовал эту слабину и поторопился вклиниться в образовавшуюся брешь между законным желанием гражданина и суровой действительностью.
– Но вы же сами сказали – у вашего отца не было врагов.
– Он – профессор! – Марина замолчала. Потом продолжила. – Он – был профессором исторического факультета. Откуда могли взяться враги?
– Следствие тоже так думает, – Кулаков многозначительно прищурился; видимо, хотел примазаться к безликому, но очень проницательному «следствию».
– И какие выводы делает следствие? – спросила Марина.
– Убийство с целью ограбления.
– У него в бумажнике было пятьсот рублей. А в портфеле – никому не нужные бумаги!
