– Что это за писанина? – удивился Гиди и взял следующий из кипы. – Правее лежит выцветшая палочка с двумя сучками…
Не успел он дочитать предложение, как Тимбер забрал у него и этот, а затем и всю папку.
– Не твоё! – рассердился нуониэль, аккуратно всё сложил и завернул в кулёк из тонкой кожи.
– Похоже на какое-то задание для учеников, – предположил Гиди.
– Читать чужое – подло!
– Тексты пишут, чтобы их читали! – не унимался Гиди.
– Не эти!
– Хочешь сказать, что исписал гору пергаментов, за так?
– Слуга не должен докучать господину! – надменно заявил Тимбер.
– Бе-бе-бе! – пританцовывая выдал Гиди. – Ты мне зубы не заговоришь! А ну рассказывай, что это за белиберда, а не то я сам что-нибудь у себя в голове придумаю на счёт тебя и стану всем рассказывать!
Тимбер сунул аккуратно перевязанный кулёк с пергаментами в подорожную суму, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– В Школе нам задали это на первых уроках, – объяснил он. – И хоть я ушёл, но практиковать учение не бросил.
– Похвально, – еле-сдерживая смех сказал Гиди. – И ты исписал пуд пергаментов! Поди, каждый камешек в Долине отметил?
– В этой стопке берег реки у рыбацкого домика, – гордо объяснил Тимбер.
– Ого! Ты явно не из тех хронистов, кто ограничиваются поверхностными описаниями. А не проще ли нарисовать карту, как это делают нормальные картографы?
– Не доучился, – спокойно ответил нуониэль. – К тому же, слова гораздо ярче, нежели убогие картинки!
– Зачем поступать на класс картографии, если считаешь карты убогими картинками?! – пожал плечами Гиди и снова бухнулся греться к очагу.
– Зачем служить господину, если считаешь себя свободным? – пробубнил Тимбер.
Гиди хмыкнул и махнул на нуониэля рукой. Посыльный жутко устал: встретиться с нуониэлем он планировал ещё вчера вечером, но сильно заплутал по пути от деревни и заночевал где-то в долине так и не дойдя до пещеры. И лишь проснувшись на следующий день ни свет ни заря, он двинулся в путь и нашёл убежище Тимбера ещё до того, как тот проснулся. И вот, после долгого дня, голова уже плохо соображала, тело не слушалось, но воспалённое сознание всё никак не могло уняться.
Гиди растянулся на лежанке, укрылся несвежим одеялом, которых у хозяина пещеры нашлось в избытке, и постарался заснуть. Но даже когда было глубоко за полночь, посыльный Агидаль не провалился в забытьё: Тимбер так шуршал, собираясь в долгий путь, что отключиться не смог бы и пьяный дикарь, тайком пробравшийся в трактирный погреб и осушивший бочку квасной браги. Ветковолосый ворошил пергаменты, шелестел соломой, копался в тряпье и звенел какими-то склянками. Всё же, Агидаль заметил, что Тим старался двигаться как можно тише, будто не желал будить гостя. Правда, от этого усердия, все аккуратные действия разрезали тишину такими едва-слышимыми нотками, что уж лучше бы нуониэль гремел вещами во всю; глядишь, так и заснуть было бы легче.
Агидаль слушал возню и думал до тех пор, пока не осознавал, что уже спит. И каждый раз, как понимал, что забылся, посыльный вздрагивал и в ужасе открывал глаза. В одно из таких пробуждений, Гиди понял, что Тимбер спит, огни в очагах превратились в угли, покрытые лепестками серого пепла, а пещера стала совсем тёмной, холодной и безжизненной. Агидаль Инранов свернулся калачиком и подумал о той огромной горе, которая сейчас нависает над ним. Гигантский камень, холодный и мёртвый окружал его – маленького человека. Гиди показался самому себе не более чем тёплой капелькой жизни, сокрытой в бесконечной толще горной породы. Посыльному Школы не привыкать устраиваться на ночлег в неуютных местах, но Гиди всегда находил успокоение либо в мерцании голубых звёзд над головой, либо в едва-ощутимом дыхании земли под лежанкой. Тут, в пещере, не было ни звёзд, ни земли, ни даже древесных корней, в которых хоть и неудобно спать, но всё же спокойно и как-то по-родному. Каждый раз, как Гиди засыпал, каменная оболочка пещеры пробиралась в его сон и наводила страх. Гиди боялся, хотел куда-то убежать и даже пытался проснуться, но уже не мог. Он застрял где-то внутри камня и оказался совершенно обездвижен. «Я должен проснуться, – всё твердил он себе. – Надо проснуться!»
