– Я нашёл, – сказал он и протянул нуониэлю ладонь, на которой лежал белёсый эниовин.
Гиди заметил, как Тимбер смутился и опустил взгляд.
– Оставь себе, – ответил рыбаку ветковолосый и побрёл в сторону пещеры.
Проходя мимо Гиди, он остановился и сказал:
– Меня не выгоняли из Школы! Я сам ушёл! Камушки эти волшебные, а я ни на кого не обижен. Насчёт эниовинов я тебе предоставил доказательства, и насчёт остального предоставлю! За море, говоришь, прогуляться? Эко дело! Мне это – пустяки! Сначала до портового городка Сарамэй, а там… Давай так: если ты возвращаешься в Школу, то нам первое время будет по пути; я успею тебя убедить – ты не прав во всём, насчёт меня.
Не дождавшись ответа Тимбер пошёл прочь.
– Одно я точно понял! – серьёзно заявил Гиди. Тимбер замешкал. – Охотник из тебя никчёмный.
Тимбер нахмурился, а потом хмыкнул и улыбнулся. Спешко внезапно загоготал, но тут же прикрыл рот обеими руками. Нуониэль это заметил, но сохранить серьёзность не сумел и сам залился добрым смехом. «Мальчишка», – подумал Гиди, и, улыбнувшись, побрёл следом за ветковолосым отшельником.
Глава 2 «Выпавшие самоцветы»
Гиди сидел у очага и разглядывал своды пещеры. Неровный каменный потолок рассекала пополам гладкая плита, совершенно иной чем гора породы. Влажные от вечернего холода камни блестели в свете костра беспорядочными точками оранжевых отблесков. Гладкая плита напротив, струилась ровными полосками стекающих капель, делящих рукотворный монолит на сотни одинаковых выемок. В части маленьких углублений, в основном в углах и по краям, сидели разноцветные камешки, тускло сияющие каждый своим оттенком. В центре всё осыпалось, и уже невозможно было понять, что же изображено на этой древней мозаике.
Посыльный Агидаль Инранов уже заметил, что отшельник с одной стороны совершенно безалаберный, а с другой, скрупулёзен до тошноты. В пещере царил полный бардак, но вот выпавшие из мозаики самоцветы нуониэль разложил по кучкам в соответствии с их цветом и размером. На большой каменной поверхности, заменяющей рабочий стол, лежала кипа пергаментов, на которых угольными карандашами были намечены схемы сбора мозаики и кое-какие эскизы.
Гиди отпил воды из кожаного бурдюка, стряхнул с пальцев крошки съеденного хлеба и поднялся. Тимбер сновал по пещере и суетливо выбирал, чем же заполнить походную суму. Посыльный подошёл к каменному столу и начал рассматривать самоцветы, листать пергаменты. На некоторых листах рисунки не имели никакого смысла. В двух или трёх изображениях посыльный различил силуэты людей и каких-то построек. Однако всё это выглядело странно и непривычно.
– Ты веришь в великанов? – спросил Гиди, попробовав собрать из нескольких самоцветов простенький рисунок.
– Читал кое-что об Эре Тумана, – ответил Тим, не отвлекаясь от сборов.
– Удивительно! Их искусство пережило века.
– Тысячелетия, – буркнул нуониэль.
– Если мы вставим все самоцветы на правильные места, сможем ли понять изображённое?
Тимбер фыркнул. Гиди оставил самоцветы с эскизами и подошёл к стеллажу. Он взял в руку увесистую кипу пергаментов, перевязанных бечёвкой и потащил к очагу. Там он поднёс к пламени один из исписанных листов, чтобы в свете огня лучше видеть текст.
– Маленький круглый камешек цвета бурого медведя лежит тут же у кочки с тремя колосками, – начал читать Гиди вслух.
Нуониэль подскочил к человеку.
– Не тронь! – нахмурился отшельник, выхватив пергамент из рук чтеца.
