«Ах, какая же всё-таки красота по осени бывает», – пронеслось у него в голове. Но радость созерцания природы быстро прошла: треволнения и заботы смутили разум. Много лет назад случилась война между людьми – жителями равнин и лесным народом – нуониэлями, и там сражался дед Гиди. Закончилась та война, как и все прочие, мирным договором. По тому соглашению, некоторые нуониэли должны были поселиться на равнинах, а часть людей с равнин – в лесах ветковолосых существ. Дед Гиди оказался одним из переселенцев. И если на равнинах нуониэли получили статус господ, то новые жители лесов люди все пошли в услужение к коренной расе. Дед попал к молодому тогда учителю Школы нуониэлей – господину Инрану. Школа эта была не такой, как у людей; она считалась кузницей наук и ремёсел для всех нуониэльских лесов. Учителя и начальники Школы, называемые мастерами, имели огромный авторитет, а голос их был весомее прочих на само́м Верховном Собрании Лойнорикалиса. После смерти деда, отец Гиди продолжил служить Инрану. Тогда именитый господин уже получил сан мастера, но продолжил преподавать на самом сложном направлении Школы, на классе картографии. И вот, когда Агидаль подрос, отец начал брать его с собой, чтобы обучить премудростям служения. Теперь же, когда граница между лесами нуониэлей и равнинами людей вновь заискрила, все ветковолосые кинулись на защиту родины. Школа опустела, а старый мастер Инран отправил своего верного слугу-посыльного к давнишнему другу – послу Ларию Дисидуарию, просить его отправиться на север и заключить там выгодный союз, заручиться поддержкой в грядущей войне. Инран хорошо знал, что Ларий стар. И всё же мастер надеялся, что почтенный посол или же его сыновья смогут отбыть в далёкие земли за подмогой. Но, после известий от Гиди, Инран понял: бездельничает в некогда легендарной семье лишь младший сын Тимбер. И этот юнец точно не подходит для серьёзной работы.
Чем дольше Гиди думал обо всём этом, тем сильнее болела голова. И вот, в очередной раз ему пришлось признаться себе: «Не мои то заботы! Два месяца шастал по равнинам, а дома пробыл лишь день! Жену обнять еле успел, и сразу же сюда, в эту вонючую долину! Пора и отдыхать!»
Гиди и вправду хотел просить у Инрана передышки хоть на пяток дней. Но не успел он заикнуться об отгуле, как мастер поручил ему спешить на поиски посла. Поэтому Гиди, прежде чем ступить за порог, пообещал жене: «На этот раз, не дольше двух седмиц!»
– Хватит! – засуетился Гиди, вскочил, отряхнул штаны от прилипших лиственничных иголочек и пошёл искать властелинчика.
Тот лежал на животе под раскидистым дубом и за чем-то наблюдал из своего укрытия. Когда подошёл человек, Тим приложил палец к губам, прося не шуметь. Гиди присел рядом.
– Слушай, – начал посол шёпотом, – времени у меня мало, так что скажи сразу, пойдёшь послом или нет!
Но Тимбер молча мотнул головой в сторону, предлагая посмотреть туда, где за деревьями блестела гладкая поверхность озера, озаряемая солнцем.
Гиди прильнул к земле, подался вперёд и глянул из убежища на склон, идущий к кромке воды. Там, в тени леса на старую берёзу падал одинокий луч света, пробившийся сквозь густые кроны. Вначале Гиди показалось, что это дым от костерка вяжет в воздухе чудные узоры, но потом посыльный различил в зыбкой пелене цветные очертания женщины. Прямо из берёзового ствола на склон вышла бестелесная дева, полупрозрачная и едва-различимая в лучах света.
