Тем временем Николай удачно нанизал на копьё солдата, а затем долго махал топором, пытаясь достать ещё кого-нибудь. Крестьяне толпой забивали своими сельхозорудиями кольчужных грабителей, отбивавшихся пиками. С дерева же упал молоденький паренёк с большим луком. Он поднялся над оглушённым оборотнем и опередил своим выстрелом второго вассала, поскакавшего вслед за де Шансоном. Рыцарь ловко соскочил с убитой лошади и непременно зарубил бы юношу, если бы не подоспевший крестьянин. Тот без затей обрушил на врага заступ. Вдвоем они одолели грабителя. Барон с последним вассалом под градом стрел, бьющих в их броню, вырвались из окружения. Остальные налётчики погибли.
Выжившие в схватке крестьяне пошли по домам со спасенными дочерьми и имуществом. Но сначала поклялись не нападать больше на колдунью и «рыцарей-оборотней». Как, впрочем, и ничему не верить без доказательств. Слишком уж дорогую цену пришлось заплатить за эту науку. А многочисленным мёртвым было уже всё равно.
* * *
Ещё начиная атаку, Николай заприметил телеги со связанными девушками. Поэтому, когда с грабителями было покончено, направился их освобождать. Ярдов за двадцать перевел коня на шаг, снял шлем и широко заулыбался. С непривычки даже чуть не вывихнул челюсть. Два года он не видел хорошеньких женщин! Не считать же таковой «бабушку Линде». А пленницы, несмотря на бесформенные домотканые платья, все как одна казались ослепительными красавицами. Даже в беспомощном положении при виде подбоченившегося всадника они начали тихонько хихикать и постреливать глазками.
Лишь одна нетерпеливо рвалась из верёвок и глядела куда-то в сторону. От этого её светло-коричневый подол постоянно обнажал округлые крепкие голени. Такие, что Зубров аж поперхнулся. Наконец, очаровашка повернулась, и Николай смог оценить красотку. Хорошо заметная грудь, широкие плечи и узкая талия. Над всем этим – копна тёмных прямых волос, с длинными, выгоревшими на солнце прядями, которую почти не скрывала косынка. И прехорошенькое строгое лицо. Пожалуй, слишком мускулиста, но это ничуть не портило впечатления.
– Ну и вкус у барона! – только и смог пробормотать Зубров.
Пленница прекратила попытки освободиться и как-то странно смотрела на него большими, коричневыми, яростно сверкавшими глазами. Коля слегка смутился, спешился и попытался отвесить ей галантный поклон. Но ещё больше сконфузился. Поэтому просто достал кинжал и перерезал стягивавшую руки веревку. Девушка тут же соскочила с повозки и куда-то умчалась. Не сказав ему даже простенького «Спасибо»!
– Кобыла бомбейская! – раздосадованный Зубров резкими ударами рассёк остальные путы. И вот тут красавицы облепили его пленительной гроздью. Поток объятий, к сожалению, плохо ощущаемых через кольчугу, и искренних поцелуев захлестнул Николая. Он мгновенно расцвёл и тут же забыл о неблагодарной.
А она с самого начала следила за первым появившимся рыцарем. Поэтому, едва получив свободу, побежала к месту его падения. Кто этот храбрец, сразивший де Гретевила и в одиночку сдержавший отряд пикинеров? Он не испугался боя с самим бароном! Отвага незнакомца тронула её сердце и теперь чем-то крепко держала. Поэтому, когда второй всадник разрезал верёвки, ему не досталось даже благодарного взгляда. Ведь поверженный одиночка умирал на дороге!
Над ним уже столпились вооруженные мужчины. Перед растерзанным, кое-как перевязанным поверх доспехов телом сидел на коленях плачущий мальчик в зелёной куртке и пытался снять смятый рыцарский шлем. Девушка присела рядом, уверенно расстегнула крепежный ремешок, и железо сошло с головы. Под ним оказалось молодое лицо, сплошь залитое тёмно-красным. Жуткий разрез лба и волосистой части уродовали наслоения сворачивающейся сукровицы.
