Много тысяч разного люда было сослано туда. В каждой избе во всех сёлах и деревнях было набито «до потолка» людей «всех мастей», но больше политических.
Вспоминается эпизод, о котором долго судачили в деревне. Работал в колхозе неприметный мужичонка по фамилии Феньков, о котором говорили, что «не всё ладно у него с головой». Но был тихим, старательным, работящим. В этом году он женился на одной доярке. Говорят – любил её беззаветно! Но не прожили они и трёх месяцев, как её комендант Альцев арестовал, и отправил в Пихтовку. Вроде бы она украла четверть мешка жмыха и ночью, когда тащила его домой, попалась комендантам. Дали ей четыре года тюрьмы. Феньков с горя запил, благо самогон всегда можно было найти. Самогон тогда гнали втихомолку почти в каждом дворе, т, к. водка была дорогая. Как только его не увещевали, грозили отдать под суд – он не выходил на работу. Однажды с перепоя он чуть не сжёг избу, и изрубил топором всю свою немудрящую мебель. Под горячую руку попался ему один сапог – он и его искромсал. Но всё же через некоторое время он остепенился и вышел на работу… в одном сапоге. Вместо другого сапога был старый лапоть. Мужики смеялись над бедным Феньковым:
– Прокоп! Что же ты в одном сапоге и лапте? Выкинь его и ходи в двух лаптях. А так… смешно.
Феньков невозмутимо отвечал:
– Дык… конечно… оно тово! Сапоги – они для мужика, особо в нашу грязь, очень нужны. Это как семья – два сапога. Муж и жена. А что я таперича без жены? Вон – видел по фильму, как Сталин всегда в сапогах. И жена, видать, у него есть. Дюже любит он сапоги! А я что? Я тоже.
Кто – то, возьми, и скажи ему:
– Прокопий! А ты попроси у Сталина сапоги!
– Что – могёт дать?
– Конечно! У него их много! Ты только проси не новые. Пусть стоптанные хотя бы пришлёт! Только ему надо доказать, что у тебя они совсем негодные, а то не поверит.
На следующий день Феньков принёс на почту заведующей небольшую посылку. Она ахнула, увидев, как каракулями на упаковочной бумаге было нацарапано:
– Масква. Кремль. Таварищю Сталину. НСО Пихтовский район д. Вдовино от Фенькова Прокопия.
Рогачева засмеялась:
– Ты что, сдурел, Прокоп? Сталину посылку… ты что… тебя же арестуют! Не приму! Что ты там положил?
– Ольга! Не твомо ума дела! Примай! На – рублёвку! Я пашёл.
Повернулся и ушёл.
Рогачева доложила Альцеву. Комендант живо прискакал. Развернули перевязанную дратвой пергаментную бумагу. Внутри лежал… грязный, рваный сапог, а сверху записка:
– Таварищ Сталин! У меня жену ареставали и пасадили в тюрму памагите вызвалить. А тут щё сапоги парвались. Пасматрите все в дырках! Могёт у вас есть старые просьба вышлите! А я таперича буду стараться работать на блага камунизма. Феньков Прокопий
.Альцев швырнул сапог на пол, грязно выругался, а потом, врубившись, расхохотался:
– Дурак – он и есть дурак! Что с него возьмёшь?
С той поры мужики скалились, встречая Фенькова:
– Ну, что, Прокопий? Сталин прислал тебе сапоги?
Тот невозмутимо отвечал:
– Нет ещё! Видать, дялов у него многа. Ничаво. Дайдёт очередь и да меня.
Так вот, продолжаю о ссыльных.
Тысячи людей умирали от голода – холода, но среди местных сибиряков ходила прямо – таки легенда о живучести одной группы людей из Кировской области. Помню, рассказывал один колхозник:
– Вы – кавказцы, слабаки! Жидкие на расправу! Какие – то немощные, неприспособленные. И вымираете, как мухи! Вот отсюда – километрах в 70 – 80 —ти есть посёлок Усть – Тоя. Это его так ссыльные из Кировской области назвали. Привезли туда весной триста семей кулаков в тридцатом году. А там нет ничего. Только дремучая тайга на слиянии двух речек – Баксы и Шегарки. Сказали им: живите, осваивайте тайгу, корчуйте лес, стройте дома. Уцелеете за зиму, приедем на следующий год организовывать из оставшихся в живых колхоз. Тогда, может, поможем колхозу. И что вы думаете? Уже через неделю у всех семей были добротные землянки, обделанные деревом. Все работали до крови! Вцепились, вгрызались в землю. Корчевали, пилили, жгли, копали, сажали, строили круглыми сутками. Лихие были мужики и бабы и до жизни охочи! Коротко сибирское лето, но к зиме все триста семей перешли из землянок в рублёные новые избы с подворьем, да и немудрящий урожай приспел. А зимой охотились, рыбачили на льду и, представляете – все выжили! Вот это люди! А вы? Эх, мелкота!
