Тот сел на стул, который был подальше от стола, спросил:
– Вам ведь помогло, что чехи взбунтовались. Чего им надо?
Офицер встал перед ним:
– Они хотят воевать с Германией, и был сформирован их корпус. Они в поездах двигались через Сибирь к Тихому океану, чтобы уплыть в Европу и там воевать. Большевики захотели их разоружить, и тогда чехословаки объявили войну большевикам.
– Среди чехов много демократов, – вставил писарь.
Офицер, наблюдая за нелюдимым лицом Неделяева, спросил:
– Ты в школе учился? знаешь, что такое проценты? На выборах в Учредительное Собрание за эсеров было подано сорок процентов голосов, а за большевиков – только двадцать четыре процента. На шестнадцать процентов меньше! Это полное поражение. Тогда большевики разогнали Собрание, а мирные демонстрации в его поддержку стали расстреливать.
Из прихожей постучали в дверь: солдат, который у колодца окатил водой офицера, внёс чугун с гречневой кашей, Мария на блюде внесла вчерашний пирог с кислой, из нескончаемых хозяйских запасов, капустой. Штабс-капитан сказал солдату:
– Спасибо, Михаил!
– Ещё каймак и простоквашу принесу, – ответил тот.
Офицер пригласил Маркела:
– Садись с нами.
Маркел, которого за стол с собой сажал Москанин, не зашёлся благодарностью. Нутро противилось тому, что говорят плохое о большевиках, а, значит, о Москанине. Он пробормотал:
– Я в кухне поем, – и ушёл.
Маркел сидел в кухне на лавке, Илья стоял, наклонившись над припасами, принесёнными из погреба, покуривал цигарку с самосадом. Мария пристроилась у края стола, ела кисель с хлебом.
– Топлёного сала у нас ещё хватает, – сказал Илья.
Солёного сала, копчёных окороков красные не оставили, как и домашней колбасы.
– Чего мне наговорили про Учредительное Собрание… – сказал Неделяев, думавший о своём.
– Ругали, что ль? – спросил Илья.
– Ругали большевиков, что они убивали тех, кто за это самое собрание, – сказал Маркел насмешливо.
– А что? Убивать они умеют, – заметил Илья.
Маркел так и вскинулся:
– Они убивали за идею! И не всех!
– Может, у них идея – убивать не всех сразу, – произнёс Илья с невинным видом.
«Над кем, гад, насмехаешься!» – подумал Маркел, говоря с напором:
– Что у тебя было и кто тебе дал землю и всё?! – он крутнул головой, обведя кухню взглядом и уставив его в окно во двор. – Чего ещё хочешь?
– Чтобы Мария на завтра сварила гороховый суп с топлёным нутряным салом, – ответил Обреев, подмигнул девушке.
Из горницы вернулся солдат, которого офицер назвал Михаилом, сказал, не обращаясь прямо к Марии, тоном рассуждения:
– Надо бы воды нагреть, постирать штабс-капитану бельё.
Девушка допила кисель и, дожёвывая хлеб, взяла ведро воды – налить в котёл на печке.
– Нравится денщиком быть? – спросил Михаила Маркел.
– У нас не денщики, а ординарцы! – произнёс Михаил со значением.
– Слово другое, а тот же слуга, – подковырнул Маркел. – Ты по своей воле пошёл?
– По своей.
Обреев, с любопытством глядевший на солдата, спросил:
– Ты ведь сельский?
Тот ответил с наигранным простодушием:
– Я? Я из деревни.
– Наверно, не бедняк, – заметил как бы вскользь Маркел.
Михаил, чувствуя за расспросами серьёзный интерес, сел за стол.
– Мы жили: отец, мать, я с женой и мальчонкой и мой младший брат холостой, девятнадцатый год ему, – начал он обстоятельно. – У нас в хозяйстве – конь и кобыла с сосунком, две коровы были, поросёнок, овцы. Красные корову увели, поросёнка, овец съели, зерна оставили лишь на посев. И что мы поняли? – произнёс он многозначительно. – Что разбойник, что волк: унёс поживу, да не всю – снова придёт.
