Он протянул девушке оптический прибор, но та, даже изучив остров через линзы, осталась равнодушной.
– И что? – бесцветным голосом спросила она. – Мы не будем здесь останавливаться.
– Как это не будем? – возмутился Ник. – Это же белый флаг! Настоящий белый флаг! Он всегда означал предложение переговоров. Может там кто-то нуждается в нашей помощи.
– Или просто кусок старой тряпки зацепился за трубу, – возразила Лили.
– Там могут быть люди. Мы просто должны проверить.
– Должны? Кому это мы должны? Это может оказаться пират, брошенный своими же подельниками за предательство или еще какой гнусный поступок. Мне подобные типы на борту не нужны, – отрезала Лили.
– Но это могут быть и обычные путешественники, потерпевшие крушение. Неужели ты можешь вот так просто пройти мимо крика о помощи? Возможно, оставить там умирать простых путников или даже детей. Их ждет мучительная смерть от голода в полном одиночестве и изоляции от мира, – давил Ник на жалость, придумывая все более душещипательные подробности.
– П– ф, – вздохнула Лили и закатила глаза, выражая все, что она думает по этому поводу, но все же стала замедлять ход.
– Вы столь великодушны, миледи. Я поражен до глубины души вашим благородным поступком, – пафосно сказал Ник, отвешивая глубокий поклон, чем тут же заработал подзатыльник.
Чем ближе они подплывали, тем больше Лили утверждалась в безрассудности этой затеи. Остров выглядел не только необитаемым, но еще и весьма неопрятным. Было заметно, что здесь неоднократно устраивали стоянки люди, но при этом не позаботились даже немного убрать за собой. Следы старых кострищ, объедки, вызвавшие живой интерес чаек. Похоже, люди здесь были и не так давно.
– Не нравится мне это все, – сказала Лили, уводя парокатер по дуге в сторону от острова. – Думаю, нам все же нет необходимости причаливать.
Теперь было хорошо видно, что белый флаг – это вовсе не случайно зацепившаяся за трубу ткань. Его размести ли там намеренно, дабы привлечь внимание. Но раненных и умирающих от голода поблизости видно не было, и Лили уже собиралась дать полный ход, как Ник закричал:
– Стой! Подожди! Мне кажется, я видел ребенка.
Девушка полностью остановила лопасти винта, позволив катеру мерно покачиваться на волнах. Она прищурилась, закрыв глаза от солнца козырьком из пальцев, и стала пристально всматриваться в груды мусора. Через секунду ей показалось, что там мелькнуло чумазое личико. Затем возникло какое-то движение почти у самого берега.
– Эй, там, на острове! Покажись! – крикнула Лили, сложив ладони рупором. – Мы не сделаем тебе ничего плохого.
Сначала ничего не происходило, волны плескались, накатывая на полимернопластиковый борт «Безудержного», чайки продолжали копошиться чуть в стороне на берегу, ветер шелестел обрывками пленки, придавленными чем-то тяжелым, что не позволяло им просто улететь.
Затем из-за старого обломка корпуса древнего флаера появилась половинка детского личика. Настороженный глаз впился в незнакомцев, пытаясь оценить ситуацию.
– Мы друзья, – сказал Ник и помахал рукой. Он не был уверен, что его слышно с такого расстояния и добродушно улыбнулся, придачу. Маленькая ручонка в ободранных лохмотьях помахала в ответ, а через мгновенье ее обладательница и сама вышла на берег. Худенькая с перепачканным, неизвестно чем, лицом, обряженная в ветхие обноски фигурка. На вид ей было не больше семи– восьми лет, и это, несомненно, была девочка. Только женская натура в погоне за прекрасным могла соорудить бусы из блестящих кнопок от какой-то панели и разноцветных крышек бутылок.
