– Где я? – негромко спросил Лост.
– Где? – Старик обошел тумбочку, сел на кровать рядом. – В больнице, конечно, где же еще?
– Я понимаю, – ответил Лост. С горлом у него что-то стряслось, и говорил он с трудом. – В какой именно? Небо… Небо какого цвета?!
Его охватило волнение.
Старик удивленно оглянулся (сам Лост не мог этого сделать, а кровать его стояла так, что окон не было видно), рассмеялся и ответил:
– С небом сегодня все в порядке. Ни облачка.
– Цвет?!
– Цвет? – Старик хитро прищурился. – Цвет, пожалуй, голубой, с каким-то таким оттенком… – Он щелкнул пальцами.
Лост откинулся на подушку и закрыл глаза.
– Да ты не волнуйся, – старик похлопал его по плечу, – вот вывезут тебя на прогулку, и небо увидишь, и солнце, и баб даже… Если, конечно, вывезут.
– Вывезут? – Лост сделал безрезультатную попытку подняться. – Почему вывезут?
Глаза у старика забегали.
– Так ты не знаешь? – удивился он.
– Что? Что?!
– Ну… ноги…
Лост не понял, вернее, не захотел понимать. Ноги. Ходить, бегать. Его ноги?.. Бегать?.. Он хотел встать, но не мог. Тело оцепенело и перестало слушаться. «Эдвард! – вспыхнуло в мозгу. – Это Эдвард!..» В горле пересохло.
– Подними меня, – хрипло попросил он.
Старик засуетился, осторожно обхватил его за плечи и медленно приподнял.
– Одеяло…
Старик откинул одеяло в сторону. На мгновение Лост напрягся, но тут же испустил короткий стон и обмяк. Ниже пояса у него торчали две перебинтованные культи. Вместо ног культи!
«Что происходит? Какое они имеют право?!» Ему захотелось орать во все горло и бить кулаками, но вместо этого он лежал безвольным мешком, беззвучно шевеля губами.
– Не волнуйся, парень. – Старик снова похлопал его по плечу и как-то странно улыбнулся. – Мы все здесь дефективные. Ты вот без ног, у меня почка искусственная…
Он замолчал, улыбка медленно сползала у него с лица. В палату вошел санитар. Поднявшись, старик заковылял прочь.
– Так, Проскурин А. С. В пьяном виде попал под поезд. Послекоматозный шок, галлюцинации… Ага! Номер триста тринадцать. – Санитар сверил номер в тетради с номером на спинке кровати, посмотрел на Лоста и крикнул в коридор: – Это здесь, давайте каталку сюда.
– Куда? Что? Вы не можете так!.. – Лост забился в судорогах.
– Тихо, тихо, – ласково успокаивал санитар.
Он без усилия поднял его, словно маленького мальчика, и на руках перенес на въехавшую в палату каталку.
– Ничего страшного, просто на перевязку. Сменят бинты, посмотрят, как там твои швы, и привезут обратно. А через недельку, глядишь, разрешат и прогулки.
– Зачем? Зачем вы это со мной сделали? – Лост… или Андрей, он не понимал сам, говорил в никуда, ничего не слыша и не воспринимая вокруг. – Почему? Чем вам помешали мои ноги?.. Это Эдвард!..
– В перевязочную, – скомандовал санитар.
Иван Хлюпов. Саис, февраль 1995 г.
Человек есть нечто, что нужно преодолеть.
Фридрих Ницше
– Любая ситуация в жизни носит конфликтный характер. Вы не находите?
– Я?! С какой это стати?
– Извините, если чем-то расстроил вас, но мне показалось… Мне показалось, что у вас…
– Душа не на месте? Да, она действительно не на месте. Вернее, на месте, но совсем не на том, где ей бы следовало находиться. А вам-то какое дело?
– Еще раз прошу прощения.
– Ладно. Прощаю.
– И все-таки, что вами движет? Откуда в вас столько необъяснимого и в то же время бессмысленного, направленного из ниоткуда в никуда. Это что, стало нормой жизни?
