— Послушай, — снова заговорил он после совсем короткой паузы, — я-то выспался. Могу сам сесть за руль.
— Не можешь. Навигаторы здесь не работают, связи нет. Ты и днем-то никуда не доедешь, не спрашивая на каждом перекрестке дорогу, и уж тем более ты не доберешься до Костяного ущелья. Это очень своеобразное место, знаешь ли.
— Никогда не останавливайся на перекрестке, Поля, — не удержался Даня от профессионального совета. — Духи этого страсть как не любят. Помнишь ту ночь, когда я появился в вашей избушке? Все потому, что снегом замело все вокруг и я разбил лагерь на пересечении лесных тропинок, чем разозлил местного вьера. И в итоге чуть не погиб. Кстати, что именно сделала твоя бабушка? Я ведь умирал, а теперь даже шрамов почти не осталось.
— Моя бабушка, — мелодично произнесла Поля, не отводя глаз от разбитой дороги, — помнила эти горы молодыми. Она помнила богов, которые раньше здесь обитали, но забыла, когда и куда они ушли. Когда я впервые увидела город из черного камня и янтаря, то очень удивилась тому, откуда он взялся. Потому что моя бабушка закрылась в хижине до того, как город был построен.
— Но Первогорску больше пятисот лет! — вырвалось у Дани.
— Вот именно.
Даня даже про бутерброд забыл, а про еду он помнил всегда, настолько его заворожил это плавный рассказ, похожий на ритуальные песнопения.
— Кто ты? — спросил он очарованно.
Поля на секунду оторвала взгляд от дороги, чтобы посмотреть на него.
Пустые-пустые глаза. Почти мертвые.
— Я-то? Внучка своей бабушки, разве нет?
Льдом вспыхнули ставшие едва заметными шрамы, те самые, которые оставили волки и которые исцелила лесная бабка. Этот лед всегда предупреждал Даню: рядом существо, которое является кем угодно, но не человеком.
Или, по крайней мере, не только человеком.
Ухмыльнувшись, Даня вернулся к своему бутерброду. Как интересно, Поля. Поля-Поленька-Полюшка.
4. Глава 03
То, что стелилось под колеса, сложно было назвать дорогой. Поля вроде уже привыкла к особенностям вождения в Верхогорье, но сейчас, в темноте, в незнакомой местности, ей туго приходилось.
Она умела водить все, от трактора до байка, ее специально учили. Умела подолгу находиться за рулем. Умела концентрироваться. Но усталость потихоньку брала свое, а княжич, как назло, трындел и трындел, что действовало на нее особенно усыпляюще. Он оказался таким же треплом, как и его младший брат Егорка.
— Притормози-ка, — вдруг сказал Даня, прервав себя на полуслове. Сколько шахтерских баек он вообще знает?
Поля послушно вдавила тормоза. Машина, крупно вздрогнув, резко остановилась. Даня покачнулся вперед.
— Ты видишь? — спросил он оживленно, указывая влево.
Там едва-едва мерцала в свете крупной луны полоска воды. И… — Поля прищурилась — почти невидимые силуэты. Почти.
— Вассы, — ответила она равнодушно. — Духи воды.
— Не все видят васс, — заметил он одобрительно и выскочил из машины. — Но внучки лесных бабушек прозорливы, да?
Вот неуемный человек.
Поля тоже вышла — размяться. С удовольствием потянулась, вдохнула свежий ночной воздух с явным привкусом студеной горной реки, дошла до багажника, истово надеясь, что Постельный не забыл закинуть туда какой-нибудь еды, помимо двух печально маленьких бутербродов в бардачке.
Но в багажнике обнаружились только парочка чемоданов и потрепанный рюкзак. Багаж Дани, стало быть. И ее дорожная сумка со сменой белья — Женечка Петровна расстаралась, перекинула из фуры.
