В ноябре 1935 года Флоренского направили в лаборатории Йодпрома, расположенные в здании бывшего монастырского кожевенного завода. Выработка йода осуществлялась там очень неэффективным, но при этом необычайно дорогим способом. В печах сжигали огромное количество бурых водорослей (в том числе и ценнейшей ламинарии), а затем из золы путем примитивных химических реакций выделяли йод, доля которого редко превышала 0,007 % от массы переработанного сырья.
Если добавить к этому колоссальный вред для здоровья на таком производстве, не говоря о неоправданно больших материальных затратах, то получим цену, которую приходилось платить специалистам и чернорабочим за каждый грамм йода.
Флоренский поставил перед собой задачу разработать на основе собственных научных открытий принципиально новую технологию промышленной переработки ламинарии с тем, чтобы помимо единственного продукта – йода – из водорослей можно было бы добывать и массу других полезных веществ, уничтожаемых при сжигании. Среди них – альгиновая кислота, целлюлоза, соли калия, кальция и натрия, а также основные макро- и микроэлементы, необходимые для здоровья человека. Это значительно удешевило бы производство и сделало его намного более эффективным и рентабельным.
Кроме того, Павел Флоренский читает лекции по физике, руководит математическим кружком инженеров и составляет каталог лагерной библиотеки.
«День весь занят сплошь, – пишет Флоренский родным, – с утра до ночи. Тем более что часть времени отнимают чисто лагерные обязанности вроде поверок. Пожалуй, главная трудность в том, что ни на минуту не приходится быть в одиночестве, и, следовательно, творческая работа вполне исключается».
В 1936 году Флоренский начинает выезжать в экспедиции и командировки, при его участии решается вопрос строительства на острове Водорослевого комбината.
«То, что два года назад было смутной мыслью, – вспоминает Флоренский, – сейчас запаковывается в ящики и даже отправляется на материк».
Между тем с этого времени в его душе начинает нарастать внутреннее беспокойство: «…мне все труднее выносить общество людей и все больше хочется оставаться одному, чтобы сосредоточится».
В мае 1937 года завод закрыли. Павел Флоренский тяжело переживал это событие, означающее, по сути, признание ненужным его долгого и тяжелого труда, которому он посвятил последние годы жизни без остатка и в котором видел единственную цель своего существования в лагере.
Флоренский в это время писал: «Живу в кремле. То есть не живу, а влачу существование, так как в моих условиях работать нет никакой возможности… В общем, все ушло».
Тогда-то и застал его роковой приказ наркома Ежова.
Дочь Ольга случайно узнала о смерти отца лишь после Великой Отечественной войны.
Декабрь 2004 г.
