– Могу и говорю, – спокойно ответил он, – так заведено в этих краях. К этому давно привыкли, привыкнешь и ты.
Эллин отступила назад.
– Не привыкну! И не стану такой, как вы! Милосердие вам чуждо, – произнесла она с грустью, – всем вам, даже тебе!
Противное разочарование разлилось по ее жилам и проникло в разум. Оно было настолько сильным, что Эллин с трудом сдержала слезы. Она резко отвернулась от Ардела и побежала назад, к изгороди, туда, откуда пришла.
Ардел нагнал ее через мгновение.
– Подожди! – тихим, но не терпящим отказа голосом сказал он и схватил ее за предплечье.
Эллин вздрогнула и посмотрела на его ладонь. Прикосновение было твердым и теплым. Неожиданно приятным.
– Меня нельзя касаться, – прошептала она и стряхнула с себя его руку.
Убегать Эллин не стала. Она смотрела прямо в синие глаза Ардела, испытывая смешанные чувства: и неприязнь, и симпатию одновременно. И чувство безопасности, будь оно проклято всеми богами.
– Мне не чуждо милосердие, Эллин, – сказал Ардел и подошел к ней вплотную. – Просто у нас тобой разные взгляды на это. Там, где ты видишь жесткость, я вижу милосердие.
– Если я завтра исчезну, ты тоже посчитаешь это актом милосердия?! – выпалила Эллин, сжав руки в кулаки. Ей отчаянно хотелось оттолкнуть Ардела и пойти прочь. Но она не шевелилась. Некая сила удерживала ее здесь, рядом с ним, настолько близко, что она ощущала на себе его дыхание. И эта сила была не снаружи – внутри.
Ардел нахмурился. Помолчал пару мгновений и неожиданно прикоснулся к выбившейся пряди Эллин.
– Нет. Сколько смотрю на тебя, – тихо сказал он, – и вижу пташку, такую же, как сотни других. Одета, как пташка, разукрашена, как пташка. Щебечешь как сотни других птиц. И все же, есть что-то в тебе, что отличает от них. Не могу понять, что…
Его голос охрип, и он склонил голову к Эллин так, что их лбы соприкоснулись. Его кожа была горячей, впрочем, как и пламя в широких зрачках. От его интонации и этого прикосновения у Эллин перехватило дыхание и свело в низу живота.
– Что-то манит, – хрипло произнес он, обжигая ее своим дыханием. Эллин словно пригвоздили к месту. Завороженная, она стояла, не шелохнувшись. Хотела сдвинуться с места, сбежать – и не могла.
Ардел резко отпрянул от нее и убрал руки за спину. В широких зрачках отражались огни фонарей.
– Здесь всегда что-то или кто-то исчезает, – произнес он таким тоном, будто не прикасался к ней минуту назад, – в этом мире нет ничего вечного. Ты должна смириться с этим, Эллин. Но я бы не хотел, чтобы исчезла ты.
Эллин стояла как вкопанная. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. И она сама не знала, что чувствует сейчас: радость, раздражение?
– Мне пора идти, – с досадой в голосе произнес Ардел и подошел к Эллин, – и тебе тоже. Доброй ночи, пташка.
Не дожидаясь ответа, он резко развернулся и пошагал прочь. Эллин смотрела на его удаляющуюся спину, и ее пронзило дежа вю, пахнущее безысходностью. Казалось, уже сотни раз он уходил вот так – в ночь, а она сотни раз смотрела на его широкую спину и ничего не могла поделать.
Ничего.
9. 9
С того момента, как исчезла Айрика, у Эллин появилась новая подруга. Нэла, разумеется. Может, дело было в чувстве благодарности или в одиночестве, но Нэла теперь почти всегда была рядом с Эллин. Они вместе трапезничали, вместе ходили на репетиции, в купальную и на прогулки в сад.
Куда бы ни следовала Эллин – Нэла была рядом.
