Приключенцы грустно посмотрели друг на друга.
– Ладно, – сказал Таэнн, – Ты, Доминга, нам лучше скажи, что это? – и он кивнул в сторону водоема, оповещавшего о своем присутствии в темноте громким лягушачьим хором.
– Не знаю, честно, – смутилась волшебница, – География никогда не была моим сильным местом. Это явно не река, но что это – я не знаю. Может, это то самое мифическое Море-посреди-Суши.
– В море вода соленая, – резонно возразила Амелия, – А эту можно пить.
Доминга кивнула:
– Говорю же, не знаю.
Тем временем совсем стемнело. Эд широко и заразно зевнул – вслед за ним стали зевать и все остальные.
Первая стража по жеребьевке досталась Таэнну. Элф подбросил в костер дров, и сел несколько в стороне, вглядываясь в ночь и слушая, как за его спиной возятся, укладываясь в маленьком шалаше, остальные.
Таэнн сидел и думал. Все это было очень странно. И его мечи, и то, как они приехали к этой большой воде. Но было что-то еще, какая-то пустота внутри него, которая притягивала память, как больной зуб притягивает язык.
Нычий Хой. Да. Но… до этого? Что было до этого?
– Я – воин, – вслух сказал элф, устыдился, что разговаривает сам с собой, передернул плечами и выбросил из головы ненужные мысли.
Его стража прошла спокойно. Таэнн разбудил Эда Ноппина, а сам завернулся в одеяло и лег на нагретую землю у костра. Шалаш он вообще считал ненужной роскошью.
Костер лениво лизал сушняк. Эд Ноппин таращил глаза в темноту – он все никак не мог проснуться. Потом он развернулся и стал смотреть в костер. Пляска языков пламени завораживала. Он смотрел, смотрел… и не заметил, как уснул.
Амелия проснулась, чувствуя себя бодрой и отдохнувшей. Рядом с ней, подложив локоть под голову, спала Доминга. Амелия потянулась, провела рукой по волосам и на четвереньках выползла из шалаша. Около погасшего костра спали Таэнн и Эд. Было позднее утро. Начинал накрапывать дождь.
По понятным причинам Амелия решила посетить близрастущие кустики. Возвращаясь из них и одергивая платье, девушка вдруг услышала громкий щелчок. Мгновением позже пришло осознание, что ее что-то держит за ногу. А еще секунду спустя нагрянула боль. Амелия рухнула и закричала.
Первым вскочил и кинулся к ней Таэнн. Выхватив кинжал и яростно озираясь, элф упал возле Амелии на колено. Понял, что девушка попала в капкан, и попытался кинжалом разомкнуть створки.
Капкан был как минимум медвежий – сильная пружина, мощные зубцы – рана на ноге Амелии была глубокая. Кровь струилась по ноге и терялась в траве.
К ним подбежала Доминга и тоже принялась возиться с капканом. Эд спросонья побежал куда-то в другую сторону, и оттуда вскоре донесся щелчок и крик. Доминга, чертыхаясь, оставила Таэнна освобождать Амелию, а сама помчалась к Эду.
Хоббит, впрочем, отделался очень легко: задев капкан, он споткнулся об него и упал, так что зубцы капкана, царапнув его по ноге, защелкнулись только на штанах. Доминга зло рванула штаны на Эде и, волоча хоббита за собой, побежала обратно к Амелии.
Таэнн уже открыл капкан и теперь пытался остановить потерявшей сознание Амелии кровь, перетягивая ей голень куском ее собственной юбки.
Доминга оттолкнула элфа, и сама взялась накладывать жгут. Таэнн же, к ее удивлению, не ушел рыскать по окрестностям, выискивая врага, поставившего на них капканы, а опустился возле Амелии на колени и нежно погладил рассыпавшиеся медовые пряди ее волос. Лицо у него было при этом совершенно перекошенное. Со второго взгляда Доминга догадалась, что так, похоже, в мимическом арсенале элфа выглядело сочувствие.
