Девушка хмыкнула, хотела что-то сказать, но передумала и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
– Злата, – позвал Артур, собирая пустые контейнеры, оставшиеся от ужина соседки. – Убери матрац.
– Как скажете, Артур, – раздался спокойный голос виртуального помощника.
Надувной матрац сдулся, скатался в рулон и исчез в открывшейся нише в стене.
– Злата, открой капсулу. Сон до восьми утра.
Постель, словно Артур и не встал всего полтора часа назад, была свежей, аккуратно заправленной и очень манящей.
– Ваша постель готова. Ваша задолженность составляет пятьсот восемьдесят три часа и пятнадцать минут сна.
Артур выругался. Катя была права, за вызов «Скорой» ему уже начислили сотню часов на счёт. В крайне дурном настроении он растянулся на кровати и закрыл глаза.
– Доброй вам ночи, Артур, – услышал он голос Златы прежде чем провалиться в сон.
Забежав в свою квартирку, Катя с силой захлопнула дверь, и её грохот, казалось, должен перебудить половину жильцов. Девушка была вне себя от злости. Артур – ох уж этот Артур! – каждый раз её чем-то выбешивал. И всё же её тянуло к нему снова и снова. Что-то в нём было непонятно привлекательное, из-за чего глупое поведение прощалось, а при новых встречах Катя чувствовала, как её тянет к этому странному, несуразному мужчине.
Артур не отличался привлекательностью. Обычный худосочный работяга. Вечно нахмуренные брови и настороженный взгляд могли показаться милыми поначалу, но через какое-то время начинали утомлять. Катя не помнила, чтобы Артур когда-то был расслаблен, чтобы он смеялся, веселился. Он всегда о чём-то думал, всегда из-за чего-то переживал. Да ещё и экономия эта… Он, конечно, не признавался, но Катя замечала. А по отдельным словам, по крупицам информации, которой они обменивались после жарких вечерних встреч, она догадалась, что он вынужден сократить свои траты. Причин Катя не знала, но догадывалась, что это из-за долгов. Видимо, Артуру грозили принудительные работы, раз он вынужден был отказывать себе даже в еде. Однако Катя не могла взять в толк, где именно этот серый человечек мог так потратиться. Катя расспрашивала о нём общих знакомых, коллег – никто не видел в Артуре транжиру. Насколько она знала, клубы он не посещал, не пил. Содержать ему тоже никого не приходилось. Так зачем эта экономия?
Ответ напрашивался сам по себе: Артур был попросту скрягой. Одним из тех, кому проще удавиться, чем потратиться. И Кате было противно от этой мысли. Когда-то, когда в ходу были деньги, понять такое желание ещё можно было, но теперь… Теперь, в эру изобилия, когда можно позволить себе всё, что угодно, и при этом не платить – как можно помышлять об экономии? Экономить собственный сон? Безо всяких причин?
Отвращение к такому поведению было почти физическим. И всё же Катя не могла полностью подавить в себе желание видеться с этим человеком. Это было совершенно необъяснимо, нелогично, но желание оказаться рядом с таким мужчиной становилось порой непреодолимым. Встречая его, она бледнела, краснела, заикалась и в целом походила на школьницу, впервые влюбившуюся в мальчика. Неужели это и правда было любовью? Ничего подобного Катя ни к кому прежде не испытывала. А мужчины у неё были разные – от грубых мужиков с завода до нежных мальчиков, не познавших прелестей физического труда. И всё же Артур чем-то выделялся на их фоне. Чем-то, что невозможно увидеть, невозможно взвесить или сравнить. Просто чувство.
