– Иду, – пробурчал Илья, доставая из кармана визжащий телефон.
Звонил Герасин.
– Илья Анатольевич, я дозвонился до Семёна Павловича Головина! – сообщил он, – и договорился, что вы будете у него через сорок минут.
– Перезвоню, – вздохнул Илья.
Он отключил телефон, вошел на кухню, и встретил напряженный взгляд Трошина.
– Что это у Вас?
Трошин взял из рук Ильи маленького человечка, потом буклет, и нахмурил лоб.
Илья машинально, не глядя, положил в чашку четыре куска сахара и достал из блюдца маленькое круглое печенье. Он взял ложку, чтобы размешать чай, посмотрел в чашку, и к его горлу внезапно подступила тошнота. В белую чашку был налит красный чай каркадэ. Лепестки плавали на дне, напоминая фарш, или кровавое месиво, в которое превратились убитые абортами эмбрионы, чьи фотографии он только что видел на буклете.
– Илья Анатольевич! Вы думаете, это имеет отношение к нашему делу? – спросил Трошин.
– Пока не знаю, – честно ответил Илья, и, повернувшись к женщине, спросил:
– Откуда это у Вас?
– Впервые вижу. Наверное, мама с работы принесла, – пожала плечами она.
– Если Вы не против, мы заберём это и это, сказал Илья, и положил на стол буклет, а поверх него – муляж эмбриона.
Он откусил кусок печенья, но к чаю так и не притронулся.
– Ну кто тебя дёрнул договариваться на сегодня? – сердито пробурчал в трубку Илья, поворачивая ключ зажигания.
– Так ведь это совсем недалеко, Илья Анатольевич! – виновато ответил Герасин.
– Недалеко, но пробки! – проворчал Илья, не спуская руки с коробки передач.
– Туда можно дворами, а потом на набережную, – предложил Герасин.
Илья, вздохнув, резко повернул руль.
Через двадцать минут они уже были на месте. Семён Павлович Головин находился на дежурстве, но подойти не мог – недавно привезли больную с кровотечением.
– Начавшийся аборт, срочно ушёл делать выскабливание, – сказала медсестра.
– Выскабливание? – переспросил Трошин.
– Операцию, – сказала молоденькая медсестра, кокетливо глядя на Трошина.
– Начавшийся аборт? А его что, остановить нельзя? – спросил Трошин.
– Не знаю, – пожала плечами медсестра. Вроде, там отслойка плодного яйца.
– Понятно, – как-то недобро ответил Трошин, глядя куда-то в окно, поверх старых тополей, окружавших больничный двор.
– Присядьте, он скоро подойдёт.
– Как скоро? Это же операция. Надолго.
– Что Вы, это быстро. Минут десять, – ответила медсестра и, вынимая из кармана зазвонивший телефон, скрылась в ординаторской.
Илья с недоумением посмотрел на Трошина:
– Что это с тобой?
– В смысле? – удивился Трошин.
– С каких это пор ты гинекологией интересуешься?
– Так. Просто спросил, – ответил Трошин, глядя в пол сузившимися глазами.
Вскоре к ним подошёл невысокий плотный мужчина.
– Семён Павлович Головин, – представился он, протянув руку Илье, и, повернувшись к Трошину, спросил:
– Мы знакомы?
– Не думаю, широко улыбнулся Трошин.
– Кажется, я Вас где-то видел. У меня хорошая память на лица, я несостоявшийся скульптор, – мечтательно сказал Семён Павлович.
– Мы Вас надолго не задержим, у нас несколько вопросов, – сказал Илья, садясь на неудобную кушетку, стоящую у окна.
– Пожалуйста, я на дежурстве, никуда не тороплюсь, – приветливо ответил Семён Павлович.
– В день убийства Вы общались с потерпевшей? Заметили ли что-то необычное в её поведении?
– Она немного нервничала в последнее время, – кивнул Головин.
– В чём причина, как Вы считаете? – спросил Илья.
