Читать онлайн Омар Суфи - Сон осеннего леса. Повесть

Корректор Мария Черноок

© Омар Суфи, 2021

ISBN 978-5-4498-9940-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ризван остановил машину на обочине горной дороги, ведущей в Пиркули, чтобы насладиться свежим лесным воздухом. Деревья были одеты в свои наилучшие золотисто-багряные наряды осеннего сезона. Местами зеленое покрывало травы и кустов только подчеркивало роскошное красно-желтое убранство природы. Убранство, впрочем, знаменующее увядание и скорый конец, необходимый для возрождения в новом году.

Ризван не переставал поражаться природе и ее законам. «Отыскать бы вот только художника, нарисовавшего эту картину, – думал он. – Но, очевидно, в этой жизни не суждено сделать это».

Он любил наслаждаться красотой осени. Это был его любимый сезон. Правда, раньше он любил лето. В детстве все было по-другому. Он приезжал к дедушке и бабушке в Пиркули летом, на школьные каникулы. Тогда радость лета была связана с длительными трехмесячными школьными каникулами. Теперь оставалось только прокручивать воспоминания в памяти, словно киноленту хроники какого-то поистине сказочного прошлого. А ведь все оставалось тем же: горы, река, пруд недалеко от дома, деревья. Но давно покинули этот мир и родители, и дедушка с бабушкой. Ризван прикинул – последние школьные каникулы он провел здесь двадцать четыре года назад. В этом году ему стукнуло сорок.

Воспоминания… Опять они стали душить его… Никак не может избавиться от их тяжести. Вот живут же люди, не задумываясь о прошлом, легко, весело, предвкушая только радости сегодняшнего дня, подумал Ризван. Конечно, у него в сегодняшней жизни не все гладко. Но, наверно, это не причина для столь длительных погружений в прошлое.

В Пиркули он не был уже три года. Он приезжал в Баку в год смерти матери и на один день махнул в Пиркули, чтобы договориться с соседом по даче и поручить ему присматривать за домом. Младший брат Ризвана ввиду финансовых затруднений тоже собирался покинуть Баку и уехать с Ризваном во Владивосток, где тот жил уже почти пятнадцать лет. Некому было присматривать за дачей, а продавать Ризван ее тогда не решился, и времени не хватило.

У нас отношение к недвижимости другое, подумал Ризван. Мы с трудом расстаемся с домами, где выросли. Всегда возникает мысль: «Это отцовский дом».

Нет, современная жизнь с ее рыночными отношениями диктует практицизм и целесообразность. Может, это и к лучшему. Ведь этот дом для Ризвана превратился в такой груз воспоминаний, одновременно святых и грустных. Теперь ему трудно от дома избавиться, но он почти решился его продать. Он бы оставил дом подрастающему поколению, но, увы, единственный сын Ризвана остался с матерью во Владивостоке. Для него этот дом был чужой и ничего не значил.

Ризван завел «Ниву» и поехал мимо знакомой красоты. Рядом с его дачей жили их старые приятели – друзья его дедушки с бабушкой. Хозяина соседней дачи звали Махмуд. Он был доктором физико-математических наук и долгие годы работал в одном из научно-исследовательских институтов Академии наук.

Ризван позвонил к ним домой в Баку и выяснил, что почти вся семья здесь. Для осеннего сезона это было необычно. Сам Махмуд любил часто проводить время здесь, но всей семьей это было делать трудно – все работали, а именно его дочь и сын.

Дочь Ульвия и сын Гасан – друзья его детства, с которыми Ризван скакал по лесам и полям…

Все повторяется каждый раз, когда он приезжает сюда. И время будто замедляется здесь – есть какая-то неторопливость в сельской жизни.

Ризван остановил машину и вышел. Ему надо было вначале взять ключи от дома у соседа, с которым он договорился, чтобы тот присматривал за его дачей. Ворота отворил внук.

– Дедушка болен, уже два месяца почти не встает с постели, – ответил тот на вопрос Ризвана, как здоровье Гамид-аги.

– Я хотел бы его видеть.

Они прошли в дом. Гамид-ага лежал в небольшой комнате, на тахте. Одна из его невест прибирала комнату. У него была большая семья, двое из семи детей жили здесь с семьями. Одна на первом этаже, другая на втором.

«Большая семья – это много проблем и разговоров, но это и много заботы о тебе, когда ты состаришься. Это и есть ценность традиционной семейной жизни», – подумал Ризван.

Гамид-ага узнал Ризвана.

– Приехал, – пролепетал он слабым голосом. – За твоим домом мои внуки присматривают… Все в порядке.

Он замолчал и посмотрел в потолок. Какие мысли пришли ему в голову, подумал Ризван. Как плохо быть старым и немощным. Лежать вот так… Остается только вспоминать о прошедших днях… Ризван подумал, что как хорошо, что он …пока… молод. Правду сказал один из писателей: «Пока ты молод, ты бессмертен». Гениально.

Ризван начал рассказывать Гамид-аге о своей жизни во Владивостоке. Он говорил, говорил и в конце сообщил:

– Вот приехал сюда… Думаю… может, продать дом. Я стал редко сюда приезжать. Мне тут ловить нечего, вы же знаете.

– Твой брат?..

– Мой брат собирается со мной уехать. Жить ему сложно в Баку.

– В Баку тоже сложно?

– Хорошую работу сейчас сложно найти всем. Заработать, я имею в виду бизнес, еще сложнее. Правда, в России тоже нелегко. Нас, черных, как они нас – кавказцев – называют, там не любят. Но у меня есть немало знакомых. Меня оттуда не погонят. Жена у меня русская… Ее родственник работает в мэрии Владивостока на большой должности. В общем…

– Сжигаешь мосты…

Ризван замолчал на минуту. Стал обдумывать ответ.

– Зачем? В Баку мы квартиру продавать еще не собираемся… А что мне тут делать? Мой сын обычно ездит в Японию, Сингапур или Малайзию. Здешние места его не интересуют. Он же вырос в других условиях, вы же знаете… У меня почти нет времени. Дом стоит. Тоже нехорошо, когда в нем нет жизни.

– А какая в нем жизнь была!

– Да-а! – вздохнул Ризван. – Ладно, загляну еще.

– В кухне у тебя была плита… Мы ее взяли… наша совсем испортилась… Я сейчас скажу… вернут.

– Держите у себя. У нас в доме должен быть примус.

Ризван бросил взгляд на более чем скромное убранство дома Гамид-аги.

– Мне точно сейчас плита не нужна…

Ризван вышел во двор и глубоко вдохнул воздух. Хорошо быть здоровым. Не так много нужно для счастья.

Вновь осмотрев более чем скромный дом Гамида и подумав о крепости его большой семьи, Ризван неожиданно заключил, что они, может, и живут счастливо. Счастье именно в этой тихой неторопливости сельской жизни, где ты можешь вдыхать каждый день свежий горный воздух. Впрочем, Ризван был далек от ежедневных трудностей сельской жизни с постоянными отключеньями электричества, недостатком заработка и прочего.

Он вошел во двор своего дома и на несколько минут замер. Смотрел на окна, крышу… Виднелись признаки распада. Когда в доме никто не живет, он начинает медленно умирать – перестает питаться энергией, исходящей от живых людей.

Совсем ветхим стало маленькое укрытие в углу двора, где находился тендир – традиционная печка для хлеба. Он всегда с интересом смотрел в детстве, как бабушка кладет лепешки на стены тендира. Здесь же недалеко было приспособление для выжимания виноградного сока. Его дед делал вино.

Ризван подошел поближе к дому. Оконные рамы гнили. Темно-серая древесина местами была сильно изъедена насекомыми. «В таких местах необходимо своевременно красить деревянные покрытия», – подумал Ризван. В нем заиграл строитель.

Дом состоял из двух этажей. На первом этаже находилась кухня, большая гостиная и подсобное помещение. На втором этаже были три спальные комнаты. Первый этаж на четыре кубика возвышался над землей, и к входу вели небольшие ступеньки, сделанные из бетона. Ризван помнил, как много лет назад дед решил снять сгнившие деревянные ступеньки и заменить бетонной кладкой. Теперь две большие трещины располагались на этой кладке, сквозь которые прорастала трава.

Ризван открыл дверь и несмело вошел.

Первое впечатление было удручающим – дом без жизни. Нет, не мертвый, но без жизни. Очевидно, что Гамид поручал регулярно проветривать помещения – не было затхлого запаха. Все было аккуратно сложено – никакого беспорядка, заброшенности.

Перед глазами Ризвана замелькали кадры детства. Завтраки за столом с дедушкой и бабушкой – сладкий чай, традиционный сыр мотал, масло и тендир. Жизнь здесь кипела пятнадцать лет назад, двадцать и даже сто лет назад. Дом был построен еще в прошлом веке.

«Когда-то здесь жили мои предки, – подумал Ризван. – А триста лет назад на месте этого дома был другой. И там тоже люди жили… Все кануло в вечность. От нее не осталось следа. Бесследно исчезли люди, тысячи и миллионы людей».

Ризван вспомнил, что он где-то прочел, что на Земле до сих пор жило в общей сложности приблизительно восемьдесят миллиардов людей. Из них в памяти человечества осталась пара сотен известных политиков и деятелей искусства и науки. А все остальные, которые так же двигали машину жизни, исчезли бесследно. «Кто помнит моего дедушку? Может, сотня людей. Через сто лет, когда все они умрут, так же как и я, его некому будет вспомнить», – думал Ризван, и на душе стало невыносимо тоскливо. Он даже стал жалеть, что приехал сюда.

Ризван поднялся на второй этаж и вошел в одну из спален. В комнате стоял платяной шкаф и большая железная кровать. Это была его комната.

Он сел на кровать, пружины тотчас заскрипели.

Посреди этой печали ему пришла озорная мысль, что интересно на такой кровати заниматься любовью. «А ведь занимались же мои предки этим делом. Какое счастье испытывали они при этом! Думали о предстоящей жизни. И наступил тот день, когда они исчезли вместе со своими мыслями и надеждами…»

Он подошел к шкафу. Зеркало совсем поблекло, и местами виднелись только очертания светотеней сквозь матовую поверхность, словно через запотевшее стекло.

Все блекнет…

В шкафу он обнаружил шесть старых журналов «Иностранной литературы». Он вспомнил, с каким интересом он в школьные годы читал этот драгоценный для него журнал – частичку информации о заграничной жизни, такой возбуждающей, интригующей, желанной и почти недоступной в советское время.

В первом журнале он увидел произведение аргентинского писателя Кортасара. Оно ему не понравилось, несмотря на интригующую критику. Это был роман о путешествии на лайнере – очень скучный… Он его тогда не понял. И вообще, он любил динамичные произведения. В этом же номере были также помещены работы бразильца Жоржи Амаду и британца Джеймса Олдриджа. Оба писателя были членами коммунистических партий в своих странах, и Советы их часто печатали. Джеймс Олдридж, кажется, только и жил на гонорары от Советского Союза. Ризвану все равно он нравился.

Во втором номере он, к своему удовольствию, увидел «Сто лет одиночества» Габриеля Маркеса. Вообще, в этом журнале печаталось много произведений латиноамериканских писателей. Ризван обожал Маркеса и прочел все его произведения.

Далее он нашел несколько книг. «Дочь Монтесумы» – эта увлекательная и грустная книжка о жизни англичанина, попавшего вместе с конквистадорами в Америку, – была одной из его любимых книг детства. А вот и «Принц Флоризель» Стивенсона. Он воображал себя Флоризелем и в своих бурных фантазиях пытался перенести Флоризеля-себя в современную жизнь.

Он поднял пожелтевший номер журнала «Вокруг света». Это был номер с очерками о Бразилии. Живо в голове ожили картинки Рио-де-Жанейро, Пеле, Амазония. В журнале была фотография полуобнаженной танцовщицы самбо. Ризван улыбнулся: сколько страсти он испытывал, глядя на этот смуглокожий объект юношеского термоядерного желания.