Сон в летнюю жизнь. Повесть. Перевод с чешского - страница 12

Пани тётя взглянула на пана советника и засмеялась:

– Полагаете, пан советник? Этот… Вряд ли.

– Да, с этим вряд ли! – согласился пан советник и пробормотал про себя, – Но я всегда говорил, коли его хоть один женский взгляд его заприметит, от него не убудет. Не всё же быть книжным червём! – и он снова погрузился в газету.

Потом снова поднял голову, когда вернулась Лидушка с букетом лесных цветов.

– Ну, как – видели косулю?

– Да где уж там! Дядя всю дорогу философствовал, о том, что было – от сотворения мира до наших дней..

– Ну, ну, так уж и всю…

– По-моему, да. По мне так, целая проповедь. Так всех косулей в лесу перепугать можно! А птицы так красиво пели! Я ему так и сказала: «Дядя, ты своей философией портишь людям прекрасный весенний вечер!»

– Ладно!. А что барышня Ольга?

– Она его защищала, – сказала, что интересно. Но я не думаю, что взаправду. Знаешь, папенька, – прибавила она с веселым смехом, – Если надумаю выходить замуж, первым делом узнаю у жениха, не изучал ли он философию, и если да, то откажу ему, потому что мне и дяди- философа хватит!

Пан советник рассмеялся и погладил Лидушку по голове.

Ольга между тем возвратилась с прогулки в свою комнату, любуясь широтой вечернего неба. До ужина оставалось достаточно времени, и она, набросив лёгкую накидку, выскользнула через заднюю калитку к полю. Повернув на дорожку вдоль склона, мимо часовни, она задержалась на пару шагов по пути к берёзовой роще. Дрожащие кроны берёзок загадочно шелестели, временами им вторил тихий птичий щебет, а из долины и со стороны села слабо доносились оклики крестьян и скрежет плугов, возвещавших конец работ в поле.

За горизонтом исчез последний золотой луч солнца, и потемневшие окрестности постепенно озарились румяным закатом.

Край неба между крышами, которым она часто любовалась из своего пражского окошка, был так узок, а здесь, напротив, наблюдалась вся ширь горизонта под куполом неба, распростёршимся голубоватым океаном с множеством волн румяных и вольных тучек. Залюбовавшись на эту картину, Ольга сама чуть не взлетела с этими тенями, к ясному небу. Лишь лёгкими шагами нарушив тишину, она оглянулась и увидела маленькую девочку, бегущую вверх к пролеску. Ребёнок не заметил Ольги за стволом крайней березы, на который та облокотилась Но их разделяла всего пара шагов. Заметив её, девочка вскрикнула, но узнав Ольгу быстро подошла к ней и поцеловала руку.

– Это ты, Анча? – спросила Ольга, узнав дочку слепой, – Куда направляешься?

Девочка молчала, гляда в лицо Ольги и вдруг с еле заметной кроткой улыбкой добавила вполголоса, довольно уверенно и доверчиво:

– Иду в Крблин.

– Это далеко?

– За полем, где часовня.

– А почему топропишься?

– Чтобы не побили?

– Кто может тебя побить?

– Хозяева, если заметят…

– Ты же не воруешь? – спросила Ольга, подчеркивая последнее слово.

– Нет, конечно, не ворую! – оживлённо вскрикнул ребёнок, – Собираю клевер.

– Но клевер не ваш, если растет в чужом на поле, так что почти кража, Aнча, – и Ольга наклонилась к девочке, обхватила её головку руками и повернула детское личико к себе, – Не хорошо, воровать, Анча!

Взгляд ребёнка мгновенно стал тревожным. И та быстро отвела взгляд от лица Ольги, уверенно кивнув:

– Я не ворую. Просто у меня живёт кролик. Его надо кормить.

– А почему не нарвать травы на лугу или попросить у любой хозяйки в селе клевера для кролика? Никто не откажет!