Сон в летнюю жизнь. Повесть. Перевод с чешского - страница 19

– Наша Лидушка преувеличивает. Я просто высказался, что истина человеком непознаваема.

– Но нет высшего счастья, чем познание, – вырвалось у Ольги.

– Полагаете? Благороднее и достойнее человеку познавать истину, чем унижаться реальной жизнью, принимая её в сердце, независимо от внешних событий? – и лицо пана Ондржея вдруг ожило, а глаза засияли особым светом.

– Боже, как прекрасно! Только что даст бесцельное познание истины? Или у Вас есть цель? – возразила Ольга.

– У всего сущего нет высшей цели. Есть лишь жизнь в истине, духовность…

– Жизнь, говорите? Жить самому по себе со своими мыслями, не делая никому ничего кроме себя? Это эгоизм!

– Всё на свете устроено гармонично. Душевный порыв одного может стать порывом всего человечества…

– О, я не настолько сильна в науке, чтобы ответить, но, по-моему, Вы не правы. Что толку прочим от Вашего душевного порыва? Пан доктор, может, поможете мне? Как Вы полагаете?

Доктор очень удобно расположился в кресле, закинув голову на спинку, а ногу на ногу. Спор двоих он наблюдал с кривоватой усмешкой.

– Что я полагаю? Да ничего. Просто думаю, не будь у пана Ондржея своей доли Дубкова, не стал бы он рыться в этих трудах, у него были бы другие цели и задачи в жизни…

– Вы ошибаетесь, доктор, и очень ошибаетесь! – воскликнул пан Ондржей с негодованием, совсем не вязавшимся с присущей ему мягкостью, – Никакие внешние события не влияют на судьбу, и не отражаются на духовной жизни…

– Если бы Вы голодали… или пальцы торчали бы из Ваших худых ботинок…

– Был бы расстроен…

– И только?

– Думаю, как и каждый.

Доктор пожал плечами.

– Я не собираюсь спорить с Вами, раз так уверены. Но задам небольшой вопрос. Взгляните на то поле!

– И что? Свёклу выкопали.

– Да, выкопали свёклу. Пойдите с ними, потрудитесь серпом с утра до ночи согнувшись. А потом вечером вернётесь домой, а там вас ждут пятеро детей с в криками: «Папа, мы хотим есть!» И какое Вам после этого будет дело до поисков истины и смысла жизни?

– То, что далеко не каждому дано сподобиться достигнуть благородной цели, не означает…

– И сколько же, по-Вашему, вот таких избранных, которые, если повезёт, могут бесконечно искать истину в своих книгах? Барышня права, Вам и дела нет до других, вроде крестьян, копающихся в поле! И это Вы считаете умственным прогрессом?

– Полагаете, я им не сочувствую, если не работаю как они?

– Работаете? Попробуйте. Всё это лишь благие намерения. Как полагаете, барышня? А Вы, барышня? – резко обернулся он к молчавшей Лидушке, – Что лучше: в Дубковском саду читать философию или копать в поле свёклу?

– Это, поверьте мне, трудный вопрос! Если бы мне кто-то предложил, либо целый день слушать дядину философию, либо весь копать свёклу, я бы затруднилась с ответом…

– Правда? – и глаза доктора при взгляде на Лидушку, заблестели, а сам он громко и весело расхохотался, запрокинув голову.

– А ещё, пан Ондржей, Ваша племянница плохо воспитана.

– Может, задержитесь у нас? Скоро будет готов кофе, – сказала Лидушка.

Все встали и пошли вниз к дальней части сада.

Пан доктор говорил с Лидушкой, Ольга пошла проводить пана Ондржея, но рассеянно отвечала на его вопросы.

«Какой странный, пан доктор! – подумалось ей, – Так трудно иногда понять по голосу, то звучит сухо, то вдруг очень тепло. И почему сегодня поначалу был так сдержан? А теперь вот растаял.

Неподалёку от усадьбы было приятное местечко под несколькими клёнами, кроны которых соединялись ветвями в купол. Вокруг стола, покрытого красной скатертью восседало небольшое общество. Жена городничего разливала кофе и беседовала с паном городничим, пытаясь развлечь всех, восседая во главе стола.. То была темноволосая, бледная дама, с длинным, узким лицом, острым носом, и яркими, светлыми, глазами-бусинками. На ней было серое шёлковое облегающее платье, и она то и дело демонстративно поправляла тощей ручкой чёрный кружевной чепец.