Сон в летнюю жизнь. Повесть. Перевод с чешского - страница 6

Обе девушки так увлеклись плетением венков, что не заметили, как кто=то подошёл к ним. Человек в сером костюме с сигарой во рту шагал размашистым шагом, задумчиво глядя на дорогу перед собой. Лет тридцати – сорока, высокий статный, с короткими чёрными волосами и бородкой, обрамлявшими его лицо.

Звук беседы отвлёк его от мыслей. Путник остановился на пути, рассматривая девушек, плетущих венки. В его глубоких, тёмных глазах и во всём лице отчётливо просматривалась страстная и глубокая натура, определенно склонная к меланхолии, глубокая тень на его лице в этот миг оживилась улыбкой, просветляя лицо. С минуту его взгляд, внимательно и испытующе скользил с одной девушки на другую, после чего путник выбросил сигару и коротко и вежливо поприветствовал:

– Доброе утро, барышни!

Девушки с удивлением осмотрелись.

– Небеса! Как Вы напугали, пан доктор! – воскликнула Лидушка, вставая и подавая доктору руку. Потом быстро обернулась и представила:

– Доктор Калина – барышня Ольга Мышликова, про которую мы рассказывали.

– Я уже знаком с барышней, – чуть уклончиво сказал доктор.

– Мы с Вами знакомы?

– Барышня уже и не помнит – это было так давно – а барышня Лидушка, с которой нас тогда ещё не знакомили, была совсем маленькой… Мы встречались в Праге на пароме…

Ольга тут же вгляделась в его лицо:.

– Точно, припоминаю! Тогда ещё был сильный ветер, который унёс Лидушкину бумажную куклу, и она бежала за ней по берегу реки… И в тот же миг появился молодой, вежливый пан студент, помнишь, Лидушка?

– Нет, не помню.

– А я хорошо помню девочку, кричащую от страха, что бежала за маленькой девочкой, – отвечал доктор.

– А Вы ко мне так быстро подскочили, почти обогнали, а потом поймали ту несчастную куклу! Точно. точно! Я Bас не узнала – из-за бороды, наверное.

– А я уже совсем забыла, и не помню ничего из того, что Вы рассказываете, доктор, хотя Вы и спасли жизнь моей кукле, – удивлённо воскликнула Лидушка и добавила, – Хотите помочи плести венки? Ещё остались цветы.

– Помогать не буду – просто посмотрю!

И доктор уселся на траве, а Ольга почувствовала на себе его пристальный взгляд.

– Как барышне нравится наш край?

– Не спрашивайте её этом – она восхищается каждой прогнившей соломенной крышей!

Ольга посмотрела на доктора и медленно произнесла:

– Вы не поверите, но я не знала что значит весна, не видела раньше, как цветут свекольные поля, как появляются из под снега цветы. Прямо как в сказке! Боже, как наверное, тут счастливы люди!

Доктор слегка улыбнулся:

– Полагаете барышня? А ведь и здесь у людей бед хватает, как в городе.

Ольга недоверчиво покачала головой и посмотрела вдаль на дорогу, по которой приближались два черных силуэта.

– Я знаю, что люди и здесь страдают, – продолжала она, – Но не живут, по крайней мере, в тесных домах на темных узких улицах, и дышат свободнее под ясным небом, радуясь всей этой красоте вокруг.

– Но они не видят всего этого Вашими глазами! Они уже забыли, что небо голубое. Когда нечего есть, не до аромата цветов – от него только хуже.

– Вы просто привыкли видеть страдания людей, так что уже не понимаете, что большинство из них счастливы – ведь есть же счастливые.

– Ох, очень мало!

– О, нет – я верю, их много!

До сих пор неразличимые очертания на дороге приблизидлись, и Ольга смогла разглядеть сгорбленную женщину, которую вёл ребёнок.

Все смолкли при взгляде на женщину. На ней была старая разодранная юбка и чёрная грязная орлеанская куртка, которая, по-видимому была сшита на человека большей комплекции и на путнице просто висела. Большая часть правой ноги была забинтована. Одной рукой та держалась за ребёнка, а другой опиралась на палку, выставляя её вперёд и крепко вдавливая в землю. Лицо сморщено, мутные глаза неподвижны. Она была слепой.