– У меня ещё несколько цветов осталось. Что с ними делать? Поделим их? Ты, Ольга, звонкая, тебе колокольчики, а Вам, доктор, вот сюда эти прекрасные маргаритки!
– Ромашки! – поправила Ольга, и подумала, зачем девушка дарит ему цветы?
– Полюбуйтесь на учительницу! – радостно ответила Лидушка, – Кто назовёт ромашку? Вот маргаритки, по сути похожи, и тоже могут добрым людям погадать. Вот Вы, доктор, гадаете на кого-то по ромашкам: «Любит – не любит!» Только честно?
Ольга с удивлением смотрела на Лидушку. «Как та заговорила с ним! – подумала она. – Что за смелость и откуда взялась? И как по-новому она смотрит на доктора!»
– А не всё равно, на кого я гадаю? – отвечал тот.
– Тогда вот Вам цветок на шляпу!
Доктор подал шляпу. чтобы прикрепить цветы.
Лидушка рассматривала его тёмные волосы и бледный лоб, и её личико озарилось шаловливой улыбкой. Она ловко вскочила на дерево и принялась трясти его ветви.
Десятки белых лепестков посыпались на голову доктора белым снегом.
Тот быстро оглянулся и отыскал взглядом за стволом высунувшуюся светловолосую головку девушки – румяную, смеющуюся всем существом, отражавшимся в блеске искрящихся глаз, улыбке и ямочках на щёчках.
– Не поймаете, доктор, ни за что не поймаете! – бойко дразнилась она из-за тёмного ствола, и доктор не удержался от смеха – её губки так и просили поцелуя!
– Эти весенние цветы быстро опадут, – отвечал он, отряхая цветы с головы.
Ольга невольно рассмеялась с ними, но смех застыл на ее губах. Что-то здесь не так. Что-то её испугало.
Взяла оба венка и спросила у Лидушки:
– Куда отнесём?
– Наверх, в часовню. Я всегда ношу туда венки по дороге домой. Пошли! А Вы куда, пан доктор?
Пойду в Лготек, к больному!
– Как скоро ждать Вас у нас в Дубково?
Тот, молча, поклонился и ничего не ответил.
– Не забывайте нас, доктор, заходите к нам чаще! – крикнула ему вслед Лидушка.
Доктор указал девушкам на тропинку к склону холма.
Тропинка была узкой. Сначала медленно поднималась, а потом резко оборачивалась голым, крутым склоном. Обе девушки молчали. Ольга тихонько шагала за Лидушкой, опустив глаза к земле.
Её мысли блуждали далеко в прошлом.
Мыслями она всё ещё витала над пристанью в Праге и, напрягая память, старалась возобновить в ней картины давно минувшего, которые теперь так остро дали о себе знать.
«Надо же, запомнил! – подумалось ей, – Неужели с первого взгляда вспомнил моё лицо? Да, да, я помню его. Но как он изменился, как стал серьёзнее и мужественнее! Я тогда даже и не думала, что снова встречу того студента. А ещё я тогда сердилась на того молодого воздыхателя, что преследовал меня на каждом шагу. Так был противен. Неужели он тогда влюбился в меня? Похоже на то.
А я? Влюблялась ли я?»
Тут одно воспоминание заставило её улыбнуться.
Ей вспомнилось, как почти весь год она была влюблена в профессора Н. и в ночь перед экзаменом разузнала, что он обручён. И когда на другой день тот задавал ей вопросы, она долго не могла сосредоточиться, всё смотрела на его лицо, слушала его голос, а мысли были лишь об одном, что тот не свободен.
По его предмету она получила «удовлетворительно», хотя знала его неплохо, и это было единственное воспоминание о девичьей влюблённости.
Всё уже перегорело. Да и было ли больно? Совсем нет. Уже двадцать шесть лет!. Почему именно сегодня нахлынули мысли об этом?
Но упрямая мысль: «Как же прекрасно быть любимой!» не отступала.
