Сон в летнюю жизнь. Повесть. Перевод с чешского - страница 4

– Ах, помню, пан Веселы. Хорошо знаком с его отцом, – сказал пан советник, – Ну теперь Карловицким барышням будет новый напарник на танцах и новая забота.

– А что, папенька. в Карловицах не намечается ни одного бала? – спросила Лидушка.

– Намечается лишь академический.

– Уже сейчас не терпится повеселиться!

– А я бы посоветовала никуда не торопиться, – отозвалась пани тётя.

Лидушка с изумлением взглянув на тётушку, на устах которой уже притаилась шаловливая улыбка, воскликнула:

– Да знаю я свою добрую тётушку! Конечно, мы поедем, да ещё и Ольгу с собой возьмём!

– А теперь давайте выпьем за здоровье нашей дорогой гостьи! – воскликнул пан советник, – Налейте нам «Мельничины»1!

– Итак, барышня Ольга, – поднял он свой бокал, – Чтобы Вам всегда было хорошо у нас, и чтобы мы навсегда остались добрыми друзьями!

Ольга взволнованно оглядела лица вокруг, излучающие сердечное тепло и свет, струившиеся ей навстречу, что ей показалось, именно здесь и есть её тихий приют, где она смогла обрести тепло семейного очага на всю оставшуюся жизнь.

После дождливых дней наступило солнечное утро – птицы в Дубковском саду распелись, будто готовились к состязаниям.

Поместье Дубково стояло в сторонке от извилистых берегов маленькой речушки, окаймлённой лесными опушками. Так что сад поместья возвышался как терраса. В верхней стороне сада возвышался двор, в центре его над старым фонтаном склонились столетние липы – и уже за поместьем распростёрлась деревня.

В это самое время, будто цветком из-под снега выбивалась она из-под почерневших деревянных стен домов, потемневших от дождей, с соломенными крышами, усыпанными мелким липовым цветом. За деревней зеленел луг, обвитый речушкой и укрытый зарослями ольхи и вербы.

По краю луга тянулось через долину, в получасе езды по старой широкой дороге, вдоль которой виднелись старые соломенные пристройки и указатели местности, засеянное поле, а за ним чуть выше – берёзовая рощица.

Ближе к рощице на верхней стороне стояла небольшая часовня, над которой склонила свои ветви старая, вековая липа. С другого берега реки, если медленно подниматься и опускаться по склону, тоже можно заметить макушку часовенки да ещё крыши городка Карловиц.

Утреннее солнышко быстро высушило росинки, жемчугами украшавшие цветы, когда Ольга с Лидушкой, вышли из своего сада, направляясь дальше к деревне.

Ольга, останавливалась на каждом шагу, так как не могла наглядеться на деревянные террасы и резные фасады домов, увитые цветами, склонившимися до пышного зеленого мха, которым бурно заросли старые соломенные крыши. Потом завязала беседу с ребятишками, в большинстве своём неумытыми в выцветших рубашонках, босиком бегавших по крылечкам к водостокам под окнами и по лужам после вчерашнего дождя.

Впервые в жизни Ольге довелось лицезреть всю эту красоту. Её воскресные поездки весной становились всё короче с каждым годом, поскольку с каждым годом слабел шаг старой матери, опиравшейся на её руку.

Летом она бывала на природе со своими школьными учениками или коллегами.

На летний отдых денег не хватало, а на приглашение в Дубково откликались нечасто: не хотелось матушке принимать ничьих приглашений из гордой бедности, доходящей до болезненной тревожности.

Лидушка побежала на луг собирать цветы, а Ольга, прислонившись головой к дереву, смотрела вперёд.

На неё будто повеяло чем-то новым, ранее не ведомым, таким дурманящим воздухом весны, напоённой ароматами и слепящим светом, будто убаюкивающим неведомой колыбельной, и взгляд девушки скользил с одного на друтое. Она смотрела на огромные ветви старых пристроек, на пышные соцветия, отражавших своей белизной темно-синее небо, на длинные стебли цветущих трав, по которым ползали жучки, на трепетный полёт птиц и бабочек над цветами, отчётливо припоминая суету и суматоху города с закопчёнными улочками и тёмными силуэтами людей в тусклом свете фонарей, а также душный школьный класс с чёрной доской – и тут же перед глазами запестрели цифры и буквы из её учебников.