Такие элементы текста сообщают о принятых поведенческих моделях и о восприятии тех или иных качеств – положительных или отрицательных, привлекательных или отталкивающих. Многие сложившиеся типажи не просто стали характерными для традиционной литературы Кореи, но и перешли в литературу современную. А некоторые изначально сопряжены со спецификой корейского мировосприятия в целом.
Подобные особенности имеют принципиальное значение в культуре. Обратим внимание на такой ключевой для сюжета момент, как исправление злых персонажей и их прощение. Это актуальное и в XXI веке стремление к мирному решению конфликтов, восходящее к представлению о гармонии. Ее воплощает древний символ круга, в котором объединены противоположные начала инь и ян. В традиционной корейской литературе именно гармония венчает большинство сюжетов. В современной южнокорейской культуре она нередко оказывается и целью, и средством для героя, имеющего проблемы с социумом и/или с самим собой. Таким образом, читая традиционное корейское произведение, мы знакомимся с основополагающими элементами картины мира, присущей корейскому народу и во многом актуальной и сегодня.
Перевод романа выполнен Геннадием Евгеньевичем Рачковым – представителем первого поколения филологов-корееведов. Это послевоенное поколение было воспитано основателем отделения «Корейская филология» в Ленинградском государственном университете Александром Алексеевичем Холодовичем – японистом, который самостоятельно освоил корейский язык, стал автором первого корейско-русского словаря и описания корейской грамматики, а также работавшим над переводами корейской традиционной поэзии с самой Анной Ахматовой. Геннадий Евгеньевич занимался в первую очередь лингвистическими исследованиями, но также посвятил немало времени работе над переводами традиционной корейской прозы. Его тексты отличает стилистическая выверенность, внимание к языковым деталям.
А теперь предлагаем читателям погрузиться в текст, полный занимательных приключений, рассказанных изысканным слогом и приглашающих к более предметному знакомству с миром корейской литературы.
А. Гурьева, доцент кафедры корееведения СПбГУ
Глава первая. О том, как Звездный князь Вэнь-чан любовался луной из Нефритового павильона и как с Ворот Южного неба бодисатва Авалокитешвара бросила на землю пять жемчужин
Двенадцать павильонов в Нефритовой столице, и в одном из них, Нефритовом, обитают вознесенные на небо поэты. Из этого чудесной архитектуры павильона вид открывается великолепный: с западной стороны – на Дворец Познания, с восточной – на Дворец Простора и Стужи, и, куда ни глянь, радуют взор совершенством формы и цвета легкие беседки и многоярусные терема. Однажды Нефритовый владыка повелел украсить павильон и устроил в нем пир для своих подданных. Заиграла небесная музыка, запестрели одежды небожителей. Наполнив небесным вином кубок из драгоценного камня, владыка поднес угощенье Великому поэту, Звездному князю Вэнь-чану, и попросил его сложить стих о Нефритовом павильоне. Поклонился Вэнь-чан и, не оторвав кисти от бумаги, начертал:
Когда будто жемчуг роса
И золотится кленов янтарь,
Владыка Неба велел
Павильон для пира убрать.
«Из радуги яркий наряд…» —
Заиграли, как встарь,
Божественный аромат
Усладил пирующих рать.
Туда, где Пурпурный Дворец,
На луане ночью лечу.
