Сонька помолчала, с усмешкой кивнула.
– Знаю.
– Давно?
– С тех пор, как убил пана Тобольского.
– Он убил его будучи нормальным?!
– Нет. После убийства что-то с ним случилось, и он прозрел.
– А как это?
– Не знаю. Об этом знает только Господь.
– И мы с тобой.
– Да, и мы с тобой. Больше никто знать не должен.
Кто-то из каторжанок вышел в предбанник попить воды из кадушки, воровки замолчали, потом Михелина приобняла мать и повела ее в сторону нар.
Изюмов сидел в пролетке недалеко от дома Брянских, внимательно следил за входящими и выходящими из ворот. Въехала карета, и по силуэту молодой девушки, вышедшей из нее, стало понятно, что это княжна.
Затем промелькнули какие-то люди из прислуги. Привратник Илья каждый раз исполнял свои обязанности торопливо и с почтением.
Вскоре со двора вышла высокая статная особа, лицо которой закрывала черная кисея. В руках она держала небольшой ридикюль.
Изюмов напрягся. Он узнал Таббу.
Она в калитке столкнулась с дамой (это была мадам Гуральник), раскланялась и заспешила на улицу.
Здесь девушка попыталась остановить экипаж, ей это никак не удавалось, и было видно, что она нервничает. Притормозил легковой автомобиль, мадемуазель отказалась от его услуг и продолжала ждать. Наконец подъехала свободная пролетка, Табба сообщила извозчику адрес.
– Следом, – велел Изюмов своему извозчику, и тот стеганул по лошадям.
С Фонтанки выехали на Исаакиевскую площадь, затем свернули на Большую Морскую, после чего пролетка с мадемуазелью проскочила несколько кварталов и оказалась возле особнячка, в котором находились курсы аргентинского танго.
Изюмов видел, как госпожа Бессмертная покинула экипаж и скрылась в парадной.
К особняку подкатывали экипажи разного класса, из них выходили дамы и господа, мило раскланивались друг с другом и также исчезали в парадной особнячка.
Артист понаблюдал какое-то время за ними, бросил извозчику:
– Жди.
– Как долго ждать, господин? – недовольно поинтересовался тот.
– Пока не вернусь! – Изюмов сунул мужичку мелкую купюру и направился к особняку.
Внутри его встретил моложавый консьерж.
– К кому следуете, сударь?
– Ответь, любезный, здесь ли обучают аргентинскому танго?
– Совершенно верно. На втором этаже. Желаете записаться?
– Пока желаю поглядеть.
– Глядеть не положено. Там дамы почти в неглиже.
– Тем более желаю, – засмеялся Изюмов, сунул консьержу пятьдесят копеек и заспешил по широкой лестнице наверх.
До слуха доносилась музыка и команды учительницы:
– Файф степ, господа!.. Выход в променад! Легче, господа! Изящнее! Дамы, не очень отваливайтесь! Спинки прямые! Слоу квик!
Бывший артист через щель в двери стал наблюдать за танцующими и увидел наконец ту девушку, которую выслеживал. Теперь сомнений не возникало – это была именно бывшая прима. Изящная, статная, с небольшой маской на лице.
Изюмов удовлетворенно хмыкнул, отошел от двери, спустился вниз, снова уселся в пролетку.
– Куда едем, сударь? – спросил извозчик.
– Ждем.
– Как долго?
– Сколько надо, столько ждем! Денег получишь сполна!
Прошло не менее часа. Из парадной стали выходить курсисты. Расходились они с разговорами, с приветливыми прощаниями, весело садились в поджидающие их экипажи.
Табба в сопровождении партнера вышла одной из последних, попрощалась и махнула той самой пролетке, в которой прикатила сюда.
Изюмов проследил за нею, толкнул извозчика в спину.
– Следуй за пролеткой, в которой дама под вуалью.
