Соно. Сказание о непутевом одиночке - страница 2

На скудной пище из облезлых хвостов она довольно бодро росла, много быстрее тех же драконов. Интересно, насколько она бы вымахала, ежели кормилась под стать нам. По мере роста тело ее претерпевало изменения. Конечно, не столь значительные, как у драконов, но все равно было увлекательно за этим следить.

Сами же драконы за время своего взросления меняли внешний облик довольно серьезно: вырастали крылья, удлинялась шея и конечности, прорезались клыки, тело становилось более поджарым, кожа уплотнялась, становясь тверже камня. А вот юный дракон выглядел совершенно по-другому: неуклюжий, с округлыми боками, маленькими рожками на толстой короткой шейке и крылышками, которыми при должном усердии можно было задуть свечу. Опять же стоит заметить, что внешность и метаморфозы у каждого вида разнились. Например, слепые драконы-змеи, насколько я наслышан, таким невзрачными и рождались лишь по мере взросления, увеличиваясь в размерах.

Но вернемся к моей первой знакомой из рода человеческого. Наше общение длилось по человеческим меркам уже довольно существенный отрезок, хотя для самих драконов такой срок был пренебрежительно мал, но, так или иначе, девчонка стала перенимать от нас некоторые вещи. В какой-то момент мы даже попытались научить ее своему языку, но для человека драконий оказался не под силу. Малышка выучила лишь парочку простых выражений. К сожалению, данное обстоятельство и сыграло с ней злую шутку: когда в гнездо прилетел погостить родной брат родительницы, да заодно осмотреть свои племянников, любопытная дуреха набралась смелости и явила себя его очам. Огромный благородный дракон сначала оторопел от такой наглости, но, являясь в меру снисходительным ящером, уже было хотел пощадить несчастную и тут она, решив блеснуть перед ним своими знаниями, поприветствовала его на драконьем. Такого даже самый бестолковый дракон стерпеть бы не смог, поэтому дядюшка просто-напросто слопал дуру.

Девочку было жалко, хотя она приняла смерть скоропалительную, от этого практически безболезненную. Заодно и мы получили важный урок: не стоит играть с едой. Дядюшка, кстати, уже тогда выказал по поводу меня мнение, которое, как потом оказалось, было если и не пророческим, то, как минимум, весьма дальновидным. Узнав, что именно я был инициатором общения со съеденной девчонкой, да еще и защищал ее от братьев первое время, он постановил, что толку от меня, как от дракона, будет немного, и излишняя доброта еще не раз сыграет злую шутку в моей нелегкой судьбе. И ведь как в воду глядел – так оно и вышло.

После бесславной кончины нашей подруги расстраивались мы недолго, потому как совсем скоро появилось новое увлечение – полет. У драконов к этому делу совершенно особенное отношение, и, наверное, это обусловлено тем фактом, что летаем мы не только ради передвижения. В отличие от тех же птиц или каких-нибудь летающих гадов, полет для дракона в первую очередь доказательство его силы и превосходства. Попробуйте-ка взмыть ввысь, а затем заложить вираж, когда ты обладаешь такими огромными размерами и весом (одна непробиваемая шкура чего стоит), а крылья у тебя не такие, чтоб и большие.

Вообще, все зависит от вида: мы, как и земные животные да и те же люди, делимся на виды и подвиды. Одни лучше предназначены для полета, другие хуже. А есть и такие, кто взлететь не сможет при всем желании. Говорят, они когда-то спустились на дно самой глубокой пещеры (у вас, дорогие слушатели, наверняка возник вопрос: а зачем, собственно, драконам пещеры и как они там уживаются, когда пещеры обычно маленькие и тесные, а летающие ящеры, наоборот, грозные и большие. Поясню: при всех своих внушительных габаритах мы отличаемся невероятной ловкостью, а наш скелет и все остальное тело, несмотря на прочность, довольно гибкие, поэтому мы можем пробираться туда, куда, казалось бы, никак пролезть невозможно. А вот почему мы предпочитаем иногда тесные пещеры, мне доподлинно неизвестно), и до того прониклись, что утратили цвет, зрение и крылья, став, по сути, огромными белесыми извивающимися змеями, ползающими по бесконечным извилистым лабиринтам, лишенным света. К счастью, меня не постигла такая участь, и я появился на свет среди драконов, для которых полет был, хотя и не родной стихией, летали они вполне себе ничего.