Не употреблял их и я – как не раз мне приходилось упоминать, человек в качестве пищи был мне неприятен. А от таких туземцев и вовсе можно было заработать самое настоящее несварение желудка. Хотя, опять же, множество раз я становился свидетелем того, как двуногих с удовольствием поедали другие местные обитатели и после этого вполне сносно себя чувствовали.
Еще аборигены имели странную привычку через определенный промежуток времени сбрасывать соплеменников в Бездонный Провал. Тот самый, которого я первое время столь опасался. Они, вероятно, тоже чуяли исходившую от него опасность, поэтому подбирались к краю осторожно, на четвереньках, после чего выполняли какие-то непонятные манипуляции, следом тащили кого-то из своих (как правило, в этой роли выступала молоденькая девушка, желательно со светлым волосами, которые водились у считанных единиц) и под улюлюканье бросали вниз, навстречу неизвестности. Бездонный Провал принимал брошенных без каких-либо эмоций, сохраняя полную невозмутимость.
Однако, чтобы у моих слушателей не возникло какой-то ложной уверенности, хотелось бы уточнить, что как люди, так и драконы обитали не везде. Где-то вдали, на севере, были территории, на которые ни лапа дракона, ни нога человека никогда не ступали. Это было царство холода, на котором властвовали неутихаемые ветра и уходящие за самый горизонт ледяные пустыни. В те края забредали лишь желающие встретить побыстрее свою смерть. Я слышал, останки несчастных простирались далеко-далеко, навечно вмерзшие в лед. Хотя пару раз до моих ушей доходили слухи о водившихся там ледяных драконах, но такие россказни принимать на веру было затеей глупой и безответственной. Где это видано, чтобы драконы, чья стихия – бьющее жаром пламя, вдруг оказывались во власти противоположных сил? Так недолго было и до грязевых драконов додуматься.
Но, увы, я снова полез в бесконечные лирические отступления, которые хоть и полезны для отображения полноты картины развернувшегося передо мной мира, но уводят от основной темы.
Проводя время в бесконечных схватках со всевозможными противниками, я рос и рос, и, наконец, настолько осмелел, что перелетел Бездонный Провал. Чувства, испытанные при этом, навсегда отпечатались в моей памяти. Не знаю, способны ли люди представить и вообразить, что такое бесконечность, но именно подобное ощущение у меня возникло, когда я пересекал гигантскую, разверзнувшуюся под собою пасть непроглядной тьмы. Всеми своими фибрами я ощущал, что там, подо мною, не было дна, не было абсолютно ничего. И брошенные ранее светловолосые девушки из чумазого племени до сих пор продолжали свое падение.
Я же взмыл выше, чтобы оказаться как можно дальше от пугающей черноты, и с неспокойным сердцем приземлился на противоположной стороне. Ранее мне не было нужды перелетать эту пропасть, но, гонимый непонятным чувством, я решил двигаться вперед, изучая мир, предвосхищенный новыми сражениями с ранее невиданными противниками.
Едва коснувшись лапами земной тверди, я сразу ощутил наличие драконов совсем рядом. Они таились где-то впереди, среди невысоких холмов, образованных затвердевшей лавой. Казалось, среди них негде было спрятаться, там отсутствовали расщелины, пещеры или другие укромные норы – все словно было прилизано растекшейся породой, затем застывшей на времена вечные. И все же ощущения явственно сигнализировали о драконьем присутствии.
