Соно Вероника. Пьячере! - страница 18



Понятно! Вот она вся его благосклонность, – корысть называется.

– В общем, вчера какая–то… даже не знаю, как поприличнее еë назвать! Пустила слух о том, что я свалился с радуги, прямо из Москвы! Понимаешь?

– Нет…  – делаю вид, что вообще не понимаю, о чем он, и эта какая–то – точно не я. – И что?

– А то, что я всю жизнь выстраиваю образ правильного пацана! Прямо пацанского пацана, понимаешь?! А из–за какой–то… – он в бешенстве растопыривает ноздри. – Я теперь для всех – заднеприводный!

Боже, сколько у нас оказывается общего!

Я путана, он с радуги – нашли друг друга два одиночества!

– Да меня с утра замучали слать всякие мемы! – он вскакивает с кресла, достаёт из заднего кармана свой телефон и показывает мне картинки.

Они, и правда, смешные! Больше потому, что его физиономия приставлена криво. Я улыбаюсь, но тут же замечаю Ромкин недовольный взгляд, и делаю серьёзное лицо, глубоко понимающее, но не одобряющее проблему.

– В общем, я всем сказал, что это не может быть правдой, потому что мы с тобой вместе. Ты официально теперь моя девушка!

– Что? – я тоже вскакиваю с дивана, совсем забыв про лодыжку, и осуждающе на него пялюсь. – Нет, нет и нет! Почему вообще я, а не твоя вчерашняя? У неё неплохо вроде получалось!

– Не, она не подходит… Еë никто не знает! А тебя здесь все знают, плюс – ты красивая, половина посёлка по тебе слюни пускает.

Спасибо, конечно, за комплимент, но…

– И что? – всё ещё не понимаю, что к чему.

– Ну… если я буду с тобой, то ни у кого не будет сомнений, что я не радужный, понимаешь? Если я добился тебя, саму Верóну!

Санта Клеопатра!

Звучит, будто я сама Клеопатра. Приятно, но…

– Нет!

– Почему? Ты только выигрываешь!

– Во–первых, ты меня бросил семь лет назад.

– Я тебя не бросал! – он делает огромные глаза.

– Бросал!

– Нет!

– Да! – ещё слово и я ему точно врежу!

Конечно, он не знает, как я страдала и ненавидела! Ему не понять мои чувства!

В дверь стучат и, мы машинально, синхронно кричим: «Занято!». Но бестактная Карина всë равно заходит. Улыбаясь, она бегает глазами от меня к Ромке:

– Мне надо телефон забрать. – извиняясь, она проходит между нами за своим мобильником к столу.

От нас искрит и есть вероятность, что на обратном пути Каринку шибанет током.

Она снова протискивается между нами и, закрывая дверь, добавляет:

– Можете продолжать.

Ромка следит недовольным взглядом, как закрывается дверь:

– Я тебя – не бросал! – он повторяет свистящими шипящими и перенаправляет искры из глаз на меня. – Я не мог бросить того, с кем даже не встречался! Тебе было всего десять, а мне шестнадцать. – он жестикулирует почти как итальянец, – Пика–пика? – и стучит указательным пальцем по своему виску.

– И что? Любви все возрасты покорны! Пушкин знал, что говорил!

– А то, что ещё пару лет и меня бы привлекли к ответственности за совращение… – он сканирует меня с ног до головы. – малолетних!

– Так мне и сейчас нет восемнадцати! Это не совращение?

– Сама же сказала… чуть–чуть и будет!

О! Это уже становится смешно! То есть для капли алкоголя, чтобы расслабиться – это не считается, а для того, чтобы встречаться с двадцатитрехлетним – да?!

Что за двойные стандарты?

– А во–вторых, – продолжаю нагло смотреть ему в глаза, – я другому отдана и буду век ему верна, понял? Поэтому спать с тобой, даже в своих страшных снах, только потому, что тебе надо кому–то доказать, что ты мужик – не бу–ду!