Я последовал примеру отца и накинул на голову капюшон плаща. Дорога, ведущая через город, представляла собой грязную колею. Она засасывала копыта лошади с каждым шагом. По обеим сторонам улицы было разбросано несколько захудалых торговых лавок, а остальное пространство занимали небольшие одноэтажные дома. Таверна в центре города, казалось, была главной достопримечательностью. Кроме того, это было единственное здание, если не считать амбара чуть ниже, в котором было два этажа. Вывеска впереди гласила, что это «Ржавый гвоздь». Это казалось вполне уместным.
Из открытых дверей таверны донеслись крики, за которыми последовал громкий треск, когда кто-то вылетел в одно из передних окон. Затем выскочил еще один человек и приземлился на того сверху. Они яростно били друг друга кулаками, скатываясь с крыльца и приземляясь в грязь. Оставшиеся в таверне посетители вышли посмотреть на представление. Люди кричали, заключали пари, убеждая обоих мужчин сделать самое худшее.
Отец остановил лошадь, прежде чем мы подошли к ним.
На переднем крыльце вместе с мужчинами стояли несколько женщин, которые, казалось, были чужими. На них не было одинаковых тяжелых мехов. На самом деле они вообще ничего не носили, если не считать густой краски на лицах. Женщины кричали на двух мужчин, катающихся по улице, их пронзительные голоса заглушали мужские.
Один из двух дерущихся поднялся на ноги и потянул другого достаточно высоко, чтобы ударить в лицо, снова сбив с ног. Он повторил это действие еще пару раз, прежде чем высокий мужчина в полном фартуке протолкался сквозь толпу и растащил их в разные стороны.
– Я же сказал, что вы оба можете заполучить ее. Тебе просто нужно дождаться своей очереди.
Двое дерущихся поднялись на ноги и отряхнули грязь с одежды. Толпа заворчала, что драка закончилась, и все вернулись обратно в таверну. Мужчина, который явно выиграл, схватил одну из раскрашенных женщин и потащил ее внутрь. Проигравший вытер кровь со рта и заковылял к крыльцу. Две женщины сжалились и помогли ему войти. Яркая улыбка на его лице, появившаяся, когда девушки обняли раненого, странно контрастировала с его окровавленным носом и опухшими глазами.
Как только люди разошлись, отец поторопил нас. Он направил лошадь к сараю на южной окраине города. Сбоку был устроен загон для скота, в котором толпилось множество лошадей.
– Отец, – я похлопал его по плечу, – посмотри, это же моя лошадь!
– Я знаю. Я вижу ее, – ответил он.
Моя лошадь была одной из тех, что гарцевали вокруг небольшого огороженного участка. Седло все еще лежало на спине, но мои дорожные сумки исчезли, включая ту, в которой было все оружие.
У ворот стояли двое угрюмых мужчин. Они обернулись при нашем приближении. Мужчины были похожи на зверей со своими меховыми шкурами и неукротимыми бородами. Мне казалось, что во всем городе я не видел ни одного чисто выбритого лица. Я потер свой гладкий подбородок.
– Какое у вас здесь дело? – спросил большой человек-медведь, выходя из сарая и направляясь к нам.
Его рубашка была застегнута только наполовину так, что виднелась его волосатая мощная грудь. Это говорило о том, что у него было больше общего с медведем, а не только рост.
Я соскользнул с лошади, чтобы отец мог спешится.
– Оставайся здесь, – сказал он мне.
Он передал мне поводья и пошел навстречу мужчине. Двое, прислонившиеся к перилам, не сводили глаз с отца. Один из мужчин, который вонзал нож в верхушку столба, взглянул на меня. Он потратил много времени, изучая лошадь, на которой мы приехали, или, что более вероятно, сумки, привязанные к ней.
