И тогда меня, наконец-то, пробило на откровение. Я говорил ему о том, что предпочёл пережить свою боль в одиночестве. Даже не пережить, а адаптироваться к ней, ведь между мною и Алисой – непреодолимое пространство. Она даже не знает о существовании какого-то там драйвера, оставшегося без группы. Драйвера, который вдруг настолько пленился её образом, её силой, красотой и талантом, что написал целую тетрадь стихов, принимал наркоту от безответности чувств и даже был готов навсегда бросить музыку, дабы стать одиноким поэтом – пусть даже отшельником.
– Она мне одно время снилась несколько раз подряд. И в один из этих снов я будто бы её обнял. Она ко мне прижалась. Я ощутил что-то наподобие кайфа. Чувство облегчения. И, оп, просыпаюсь мокрый. Но не от пота, а от… другого.
– Ясно, Лёха. Сработал основной инстинкт, который между ног. И он порой мудрее нас с тобой…
Мне стало легче оттого, что я вынес этот ссор из сокровенных углов своей души. Стыда при этом, как могло показаться прежде, не чувствовал.
– Знаешь, – задумчиво продолжил он, – ты уже превзошёл меня. Ты остался верен своей Прекрасной Даме. Да и найти её, будь она хоть королевой английской, раз в десять проще, чем мою первокурсницу. Так что, братишка, я тебе дважды завидую… Ох, столько красавиц отменных, даже лучше твоей Алисочки, вокруг меня вертелось, когда я был одним из Элвисов! Но такая пустота от всех их красот стала бить мне в грудь… Странно, уже второй месяц у меня нет женщин для постели, а я и не нуждаюсь в их ласках и глазках. Раньше ни за что на свете не поверил бы, что такое возможно…
Затем он заказал стакан водки и со словами «Знаю ведь, что не поможет эта дрянь, но пью, блин» выпил залпом. Сморщился, покраснел и, встряхнув головой, сказал:
– Вот так, братишка, как я сейчас, никогда не делай. Никогда… Ты никогда ещё вот такого вот Джона-слабака не видел.
– Так и ты, братишка, тоже так больше никогда не делай. Обещаешь?.. Тебе это не должно быть слабо. Обещаешь?
Он пообещал. Даже не один раз. Даже рукой по столу ударил…
На этом, пожалуй, всё. Воспоминаний получилось сегодня выше крыши..
Спать давно пора, Алекс.
Гудбай…
* * *
Я откладываю дневник, вспоминая о том, что концовку той беседы с Джоном я всё-таки не записал. Почему?..
Да потому, что после обещаний больше не пить «ни с горя, ни даже с радости» Джон спросил, была ли у меня когда-нибудь близость с женщиной, и тогда мне стало действительно стыдно. Стыдно, словно меня поймали с поличным. Стыд от ничтожного чувства страха быть не таким, как все.
В ответ я лишь мотнул голой: мол, не было.
А Джон сказал ту фразу, которая мне очень помогала все эти годы:
– Ну, и молодец! Держись ты подальше от всей этой заразы – поспешных и случайных связей. Храни себя для своей единственной. И не стыдись этого, братан. И обязательно найди путь к её сердцу. Обязательно!..
Он пообещал мне помочь познакомиться с Алисой. Но я понимал, что пока не стану вращаться в музыкальном обществе солидного уровня, пока не пристроюсь в какой-нибудь приличный проект, познакомиться с ней не будет повода.
Я тогда не мог знать, что путь к сердцу Алисы Форте откроется для меня по-настоящему только сейчас, через двадцать с лишним лет. И за эти годы мне пришлось не один раз задуматься о смысле слов Джона насчёт любви и преждевременных связей. Ибо так уж сложилось, что мне было трудно выработать однозначное отношение к интимной стороне жизни. Если бы я был мужем любимой женщины или, напротив, монахом с духовным стажем, то жил бы, наверное, припеваючи. Но, увы…
