Закрыв изнутри калитку, Оля разворачивается и видит нас.
Моя машина припаркована прямо у забора.
Она знала, что я в доме.
Привычная ситуация, если не считать того, что меня здесь быть не должно.
— Салют, — отзывается ее брат.
Ее взгляд останавливается на моем лице, она смотрит на лопату в моих руках.
— Я думала, ты умер, — бросает Сане, быстро проходя мимо. — Заезжай почаще, чем раз в месяц. Они, вообще-то, по тебе скучают.
Втянув в себя морозный воздух, с кислой усмешкой смотрю на деверя.
Потирая пальцами подбородок, он с прищуром смотрит ей вслед.
Быстрые шаги на крыльце, после чего хлопает входная дверь.
Мы остаемся в полной тишине, за исключением лая долбанутой соседской собаки.
— Ну, — бормочет Романов. — Теперь хоть не скучно.
Блять.
Подавив смешок, вгоняю в снег лопату, глядя на окно при входе, за которым загорается свет.
12. Глава 12
Наши дни
Оля
— Ты поздоровалась с людьми?
От запахов еды меня выворачивает.
Мать активно шинкует начинку для салата, оставляет нож и перемещается к плите, на которой что-то закипает в кастрюле. Снимает крышку и несётся к холодильнику, из которого достает майонез.
— Я только что зашла, — говорю, впервые в жизни не спеша ей помогать.
Мои мозги соображают так туго, что я не знаю, куда себя деть.
Стоя в дверях кухни, пытаюсь собраться с мыслями и отсеять тот факт, что там на улице Чернышов, и он здесь явно надолго. Во-первых, потому что он пришел, и просто так его никто, кроме меня, не отпустит, во-вторых, если бы он этого не хотел, то не пришел бы.
— Спасибо, что зашла! — с претензией говорит мама, возвращаясь к салату. — Лучше поздно, чем никогда. Помоги завернуть лаваш, я с шести утра, как заведенная, тут ношусь. Могла бы предупредить, что не сумеешь помочь.
Эта отповедь слегка выводит из себя, но мне слишком дерьмово, чтобы обороняться, да и вообще, я слишком хорошая дочь, чтобы с ней спорить или обороняться, но именно сегодня желание сделать это зашкаливающее.
— Где Миша? — игнорирую шпильки в свой адрес, прислушиваясь к дому.
Тут у нас родственники, и их очень много, а я совершенно не готова изображать радушную хозяйку.
Я хочу увидеть своего ребёнка!
— Где-то в доме, — отвечает она. — Куда он денется? Руслан привез его полчаса назад. Он мог бы и почаще приезжать, но ты же, как наседка, над мальчиком вьешься.
— Это плохо? — изумляюсь.
— Лучше займись своей жизнью, — отчитывает. — Если бы занималась ею, и муж был бы при тебе, а не гостем раз в полгода.
В голову ударяет кровь, и я сдерживаю себя изо всех сил. Я знаю, что в этом доме моему бывшему мужу рады больше, чем мне. Это я в семье урод. Что бы ни сделала, я всегда неправа и нихрена в собственной жизни не понимаю.
Не понимаю того, что делать, когда в спортивной сумке собственного мужа нахожу ленту гребаных презервативов, которыми мы с института не пользовались!
Я сгорала заживо, боясь бросить ему эти презервативы в лицо. Боялась так, что не могла встать с кровати, часами пялясь в одну точку!
Именно сегодня эти воспоминания ударяют по мне как кувалда, вышибая слезы из глаз.
Развернувшись, быстро иду по коридору, обходя по дуге комнату, набитую родственниками. Зайдя в туалет, закрываюсь изнутри и сажусь на унитаз, опустив лицо в ладони.
— Мам! — слышу за дверью. — Мам! Посмотри, как я теперь умею!
— Сейчас! — отвечаю хрипло, пытаясь справиться со своими слезами.
Мне хочется весь этот день послать к черту. Вместе с родственниками и салатами, но я не могу, ведь тогда все решат, что в меня вселился дьявол.
