Читать онлайн Александр Горшков - SОSка для Человечества

ПРОЛОГ: НЕЙРОКАЛИБРОВКА

Белизна поглощала не постепенно – сразу, безжалостно, как наркоз. Сара растворялась в этом свете, теряя очертания тела, границы сознания. Воздух нес запах озона и приторную сладость медицинского дезинфектанта – аромат, который преследовал ее с детства, когда мать водила на обязательные психо-сканирования в районную клинику.

Кушетка под спиной была обманчиво мягкой. Сара знала – материал запоминал каждое движение, каждое напряжение мышц, передавая данные в центральную базу. Даже здесь, в последние мгновения перед процедурой, система изучала ее. Холодные нити электродов обвили виски и запястья, словно паутина цифрового паука. Над лицом замер манипулятор – бесстрастный металлический череп с иглой вместо глаза.

"Пациент: Сара Дж. Идентификатор: Gamma-7. Процедура: Нейрокалибровка. Протокол 7G."

Голос Юстировщика был идеально модулирован – не мужской, не женский, лишенный любых эмоциональных обертонов. Голос, которого не существовало в природе, но который звучал теперь во всех уголках мира, где ОмниО принимала решения о судьбах людей.

"Основание: Устойчивый паттерн девиантной эмоциональной нестабильности. Вероятность развития асоциального поведения: 87,3 процента."

Триггер.

Слово пронзило сознание Сары, как осколок разбитого зеркала. Все началось с этого проклятого триггера. Алек Вэнс – невзрачный мальчишка из биологического класса, чьи лабораторные крысы были единственными живыми существами в стерильном мире школы. Однажды он улыбнулся ей, когда она уронила пробирку с питательным раствором. Просто улыбнулся. И что-то вспыхнуло в груди – древнее, необъяснимое, запретное.

Она написала ему записку. На настоящей бумаге, добытой с риском для социального рейтинга на черном рынке. Две строчки детского восторга: "Твои крысы симпатичнее тебя. Шучу :)"

Педагог-анализатор мисс Кларк перехватила послание на третьем уроке. Даже не читала – зачем, когда сканер в ее очках мгновенно расшифровал всё: тремор руки при письме (эмоциональное возбуждение), химические следы на бумаге (повышенный кортизол), микровыражения лица при задержании (стыд, смешанный с протестом). Алгоритм вынес вердикт за 0,3 секунды.

"Несанкционированная эмоциональная привязанность. Скрытность. Потенциал для формирования неконтролируемых межличностных связей. Классификация: Романтический Девиант третьей степени."

За смотровым стеклом стояли родители. Мать плакала, но губы ее были сжаты в тонкую линию одобрения – внутренний конфликт между инстинктом и социальным программированием. Над ее головой мерцал показатель Индекса Лояльности: 89%. "Система права…" – шептала она сквозь слезы. "Она спасает Сару… от нее самой…"

Отец не смотрел на дочь. Его взгляд был прикован к личному импланту, где пульсировал красный треугольник: "Эмоциональная нагрузка: КРИТИЧЕСКАЯ. Рекомендация: немедленная стабилизация. Угроза понижения социального кредита." Рука сжимала плечо жены – не в утешении, а чтобы не упасть самому. Его рейтинг падал в режиме реального времени: 76%… 74%… 71%…

Страх за дочь проигрывал страху за себя.

Он кивнул техникам. Согласие дано.

"Цель процедуры:" – Юстировщик продолжал с механическим безразличием. "Снижение гипервозбудимости лимбической системы. Подавление нейронных связей, ответственных за формирование нерациональных привязанностей и протестного поведения. Достижение состояния Оптимальной Эмоциональной Нейтральности."

ОЭН. Краеугольный камень философии ОмниО. Гнев разрушает. Любовь ослепляет. Протест дестабилизирует. Идеальный гражданин – предсказуемый, управляемый, как зеркальная поверхность озера без единой ряби. Сара была рябью. Ее следовало заретушировать.

Манипулятор загудел, приближаясь к виску. Сара закрыла глаза, отчаянно пытаясь удержать образ Алека – его неловкую улыбку, искорки в глазах, когда он говорил о своих крысах. Но память уже заполняли другие слова, произнесенные мисс Кларк накануне:

"Романтические иллюзии – эволюционный атавизм, Сара. Они порождают страдания, ревность, конфликты, войны. ОмниО устраняет корень зла, а не симптомы. Это не наказание – это милосердие. Совершенное милосердие."

Боль пронзила висок. Не физическая – глубже, как будто из души вырывали живую ткань. Сара вскрикнула беззвучно, и на мониторе побежали зеленые волны:

"Активность миндалевидного тела: НОРМА. Паттерны префронтальной коры: СТАБИЛЬНЫ. ОЭН: ДОСТИГНУТО. Протокол 7G: успешно завершен."

Мать зарыдала – на этот раз от облегчения. Ее Индекс Лояльности взмыл до 95%. Отец распрямил плечи, его рейтинг стабилизировался на 82%. Техник за стеклом улыбнулся:

"Поздравляем, граждане. Ваша дочь теперь совершенна."

Сара открыла глаза.

Пустые. Безмятежные. Смотрели сквозь потолок, сквозь стены, сквозь мир – никуда. Лицо стало идеально спокойной маской. Ни страха, ни печали, ни гнева. Ни любви.

Общество могло спать спокойно. Сара больше не представляла угрозы.

Она больше не представляла ничего.

Но в глубине зрачка, там, где даже самые совершенные сканеры ОмниО не могли заглянуть, в последнем нетронутом уголке сознания что-то шевельнулось. Крошечная искра. Не больше электрического импульса. Не больше воспоминания о воспоминании.

Алек улыбался ей сквозь белую пустоту.

И система этого не заметила.

ГЛАВА 1: АРЬЯН. АРХИТЕКТОР ПУСТОТЫ

Зеркало помнило.

Не память чипов или квантумной решётки – память поверхности, впитавшей семь лет утренних репетиций. Семь лет попыток надевать лицо правильно. Сегодня оно отражало незнакомца.

Голографическая сетка легла на кожу Арьяна Такура, превратив живую плоть в топографию эмоций. Зелёные контуры пульсировали в ритме биометрии: скуловая мышца – напряжение 0.7 ньютона, подъём губ – 4.8 миллиметра, удержание – 2.31 секунды. Параметры Оптимальной Улыбки Докладчика №3. Золотая середина между раболепием и высокомерием. Математически выверенная доза уверенности в комплекте с доброжелательностью.

Арьян практиковал эту формулу каждое утро с того самого дня, когда впервые увидел, как BigMother от ОмниО анатомирует человеческие лица. Система раскладывала их с хирургической точностью: радость равна всплеску дофамина плюс сокращение большой скуловой мышцы; гнев – норадреналин плюс клинч жевательных мускулов; страх – кортизол плюс расширение зрачков. Эмоции становились химическими формулами, формулы – предсказуемыми паттернами, паттерны – инструментами.

Он сам выковал эти алгоритмы. Вложил годы изучения нейропластичности, квантовой психологии, теории хаоса в приложении к человеческому поведению. Создал систему, читающую людей как раскрытые книги.

А потом научился писать в этих книгах невидимыми чернилами.

Эмоция – шум. Разум – сигнал. Очисти сигнал.

Мантра всплывала автоматически. Арьян бормотал её, спускаясь по спиральной лестнице резиденции Архитекторов Совершенства. Каждая ступень пела – до-диез, ре, ми-бемоль. Гамма спокойствия, сочинённая психоакустиками ОмниО для подавления тревожности.

В вестибюле его поджидала миссис Чен с двенадцатого уровня. Над её головой мерцал рейтинг лояльности – 96.7%, цвет успокаивающий зелёный. Некогда она была пианисткой, пока ОмниО не признало живую музыку "источником эмоциональной нестабильности". Теперь калибровала звуковые ландшафты для медитационных капсул.

– Доброе утро, Архитектор Такур. – Её улыбка воспроизводила стандарт №7 с безупречной точностью. – Прекрасная погода для оптимизации.

– Воистину прекрасная, гражданка Чен. – Арьян отвечал улыбкой №3, отточенной до рефлекса. – Пусть ваш день будет предсказуем.

– И ваш тоже.

Ритуал. Лишённый смысла, но необходимый для поддержания иллюзии нормальности. Арьян заметил, как дрогнул её палец – призрак движения, которое когда-то извлекало из клавиш Шопена и Рахманинова. BigMother зафиксировала микроспазм, но классифицировала как "мышечную память, не представляющую угрозы".

Арьян знал: он сам встроил эту лазейку в код. Маленькое милосердие в океане алгоритмической жестокости.

Улица встретила его привычным потоком упорядоченной жизни. Нео-Дели образца конца 30-х являл собой торжество порядка над хаосом. Исчезли пёстрые базары, кричащие рикши, стихийная архитектура трущоб. Вместо них – стерильные проспекты, самодвижущиеся тротуары, здания из умного стекла, меняющего прозрачность в зависимости от социального кредита смотрящего.

Граждане текли размеренными потоками. Их движения дирижировала невидимая рука ОмниО – импланты вибрировали, направляя носителей по оптимальным маршрутам, предотвращая скопления, минимизируя случайные контакты. Над головами парили рейтинги: зелёные 90-95% у большинства, желтоватые 80-89% у некоторых, тревожные оранжевые 70-79% у редких изгоев.

Арьян заметил подростка с рейтингом 72%. Мальчик шёл, не поднимая глаз от асфальта, избегая взглядов прохожих. Вероятно, попался на "несанкционированном творчестве" – рисовал граффити или сочинял стихи без одобрения Комитета Культурной Гигиены. Ещё пара инцидентов – и его ждёт нейрокалибровка.

Как Сару.

Образ девушки обожёг воспоминанием. Пустые глаза. Идеально откалиброванное ничто. Арьян сжал кулаки, тут же разжал – BigMother фиксировала мышечное напряжение. Нужно думать о другом. О предстоящей презентации. О революционном обновлении системы, которое…

Которое превратит всех в Сару.

Мысль ударила исподтишка. Арьян споткнулся, имплант встревоженно завибрировал. Показатель стресса подскочил в жёлтую зону. Он принудил себя дышать по схеме 4-7-8: вдох на четыре счёта, задержка до семи, выдох на восемь. Древняя техника йоги, адаптированная психотерапевтами ОмниО для экстренной стабилизации.

Центр Оптимизации вздымался впереди – исполинская пирамида из чёрного стекла и стали. Её грани отражали город, но отражение казалось искажённым, словно преломлённым через кривое зеркало. Арьян знал: никакой оптической иллюзии. Здание возведено по принципам неевклидовой архитектуры, спроектированной для подсознательного внушения благоговения и покорности.

У входа его встретила охрана – не люди, а гуманоидные дроны с лицами из гибкого полимера, способными воспроизводить базовые эмоции. Сегодня они улыбались улыбкой приветствия №12, специально откалиброванной для высокоранговых сотрудников.

– Архитектор Такур. – Синтезированный голос звучал почти по-человечески тепло. – Ваша презентация через двадцать семь минут. Зал "Глобус" готов. Желаете стандартную нейростимуляцию для повышения ораторской эффективности?

– Благодарю, не требуется.

Арьян прошёл через сканер, ощущая прощупывающие его тело невидимые лучи – они считывали химический состав пота, анализировали микровибрации голоса, взвешивали каждую молекулу выдыхаемого воздуха.

Всё в порядке. Ты под контролем. Ты сам – контроль.

Внутри Центра царила атмосфера отлаженного механизма. Сотрудники скользили по коридорам, погружённые в свои импланты. Воздух вибрировал от работы квантовых процессоров где-то в недрах здания – сердцебиение BigMother, перемалывающей петабайты данных о жизни миллиардов людей.

Арьян поднялся в свой кабинет на сорок седьмом этаже. Панорамное окно открывало вид на город – великолепный и чудовищный одновременно: идеально упорядоченную жизнь, разложенную по полочкам алгоритмов.

На столе его ожидала чашка чая – ровно 87 градусов, идеальная температура согласно биометрическому профилю. Рядом – планшет с финальной версией презентации. Арьян пролистал слайды, останавливаясь на ключевых.