– А мы, выходит, промеж них всех, в самую серёдку влезаем, – вдруг задумался казак.
– Это, брате, большая политика называется, – вздохнул Матвей. – Там, в столице не о нас с тобой думают, а о том, как бы казённую выгоду соблюсти. А наше дело – руби, стреляй да приказ выполняй.
– Это верно, – задумчиво протянул Роман, почёсывая в затылке.
* * *
Оазис с колодцем сотне пришлось искать спустя сутки. На карте сотника цепь таких колодцев была обозначена, но сама карта оставляла желать лучшего. Как высказался Матвей, разглядывая это чудо местной картографии, на два лаптя правее солнышка. Фраза эта моментально ушла в народ и стала летучей. Ему, как одному из пластунов, карту показывали по первому требованию.
Вообще, с пластунами в сотне было не очень. В полусотне самого Матвея он один и тройка крепких мужиков средних лет от соседей. Итого всего четверо на всю сотню. Так что разведывать путь, двигаясь в авангарде, им приходились постоянно. Из-за этого Матвею даже пришлось передать временно заботу о десятке Егору. Опытный казак, являясь бесспорным авторитетом для всех бойцов, истово выполнял все поручения от сих и до сих, при этом даже не пытаясь проявить инициативы. Ну не умел человек этого делать, хоть ты тресни. Почему, отчего, Матвей так и не понял. Хотя видел, что самого Егора такое положение вещей ничуть не беспокоило. Более того, оно ему, похоже, даже нравилось.
Объезжая верхом очередной холм, чтобы обследовать его противоположную сторону на предмет засады, Матвей краем глаза отметил, что в зарослях какой-то колючки что-то едва заметно поблёскивает. Оглядев холм, он вернулся на дорогу и, поведав сотнику о своём наблюдении, спрыгнул с коня.
– Ты чего делать собрался? – тут же вскинулся Гамалий.
– Гляну, кто там такой любопытный, – жёстко усмехнулся Матвей.
– Ты это, не забывай, что нам приказано. Наше дело: тихо пройти, без крови.
– Ну, можно и без крови, – пожал Матвей плечами, доставая из сумки свой маскхалат.
Повесив карабин на луку седла, он переоделся и, быстро проверив весь короткоствол и пару раз подпрыгнув, чтобы провериться на погремушку, скользнул в сторону от дороги. Крюк примерно в полтора километра занял у него по времени часа полтора. Приходилось постоянно следить, чтобы между примеченными кустами и ним было какое-то препятствие. Добравшись до нужного места, Матвей присел за кучей камней и, достав из подсумка короткую подзорную трубу, навёл её на куст.
У самых корней виднелись чьи-то чумазые пятки, торчавшие из сношенных сандалий. Хищно усмехнувшись, Матвей убрал оптику и, достав из-за голенища сапога нож, направился к наблюдателю. Убивать его Матвей не собирался, но знать, кто именно за ними наблюдает, было необходимо. Так что, бесшумно подобравшись к кустам, он примерился и крепко пнул наблюдателя прямо по пятке, заставив его вскрикнуть и вскочить.
Удар этот хоть и не опасный, но весьма болезненный, заставляющий человека некоторое время хромать. Так что вскочивший, попытавшись наступить на ушибленную ногу, охнул и скособочился. Матвей, недолго думая, двинул его кулаком в челюсть и, быстро обыскав, закинул щуплое тело на плечо. Спустя примерно четверть часа, догнав сотню, он сбросил свою ношу под копыта сотникова коня и, обыскав его, коротко доложил:
– За нами следил.
– Ты его не зашиб случаем, десятник? – склоняясь с седла, поинтересовался Гамалий. – Он же тощий, в чём душа держится.
