- А какие у нас вечеринки на пляже, - закатил глаза Цыбаки, и Аль ощутил, как от зависти – у них же все строем и строем – перехватывает горло. Захотелось бросить:
- Да, к жыргхве все. На следующий год к вам.
Но место учебы определяла семья курсанта, принимая, конечно, во внимание рекомендации академии. И что-то подсказывало Алю, что разухабисто-веселую Такию отец не одобрит. Умом он осознавал правильность этого решения, но сердце… бунтовало и желало свободы.
- И что вы не поделили? – недобро осведомился ректор, сверля провинившихся тяжелым воспитательным взглядом.
Аль сжал губы, испытывая стойкое желание умолчать о причинах драки. Сейчас они казались ему чудовищно глупыми, а собственный приступ ревности – нашел, к кому ревновать - идиотским.
Судя по напряженному сопению рядом, Цыбаки также не жаждал делиться подробностями и предъявлять свой довод: «А наши бабы, по-твоему, дуры?» на суд общественности.
- Молчим, - протянул ректор и глянул так, что стало ясно: выяснение национального вопроса женского образования обойдется им с Цыбаки нарядом на самые неприятные в академии работы.
- Это ничего, пережить можно, - утешающе рассуждал Цыбаки, отворачивая нос от ведра, - вот дядя у меня… Сущий зверь. Как выйдет на палубу, так даже грызуны строем ходят.
Аль недоверчиво фыркнул, подтянул повыше перчатки и, задержав дыхание, принял полное ведро. Недовольно подумал, что такиец мог бы доверху и не нагребать.
Не дыша, на вытянутых донес ведро до носилок. Вывернул, стараясь не брызнуть. Выдохнул и тут же судорожно сглотнул – горло стиснуло от тошнотворной вони.
Яма для нечистот в академии располагалась на дальней поляне у границы с источником. Специальные артефакты испаряли жидкость, а то, что оставалось, уничтожал отведенный для такого случая лавовый поток. Однако целители нашли применение и столь «полезному» продукту, используя его на удобрение ценных лекарственных растений, мол, те росли ударными темпами. Ректор нововведение одобрил, а привлекать к доставке сырья для удобрения стали самых способных к нарушению дисциплины курсантов.
Аль за десять лет еще не имел чести поучаствовать в сем полезном деле, а вот Шиль пару раз таскал ведра с отходами человеческой жизнедеятельности. Но сегодня терпение ректора, подточенное нервной обстановкой, закончилось. И его высочество был приобщен к общественно-полезному труду.
Вывернув ведро, Аль оценил наполненность носилок и махнул Цыбаки:
- Понесли.
В любой отработке магию использовать было запрещено, как и облегчающие воспитательный труд предметы. Ректор и носилки-то разрешил вместо ведер после того, как пятый поскользнувшийся на изгаженных камнях огласил утренний воздух отборным ругательством. Пятым был сам ректор, так что носилки были изготовлены уже к вечеру.
Аль с ненавистью посмотрел на прикрепленный к рукаву амулет-контролер. Если тот засечет использование магии – наказание утроят. А так хотелось хотя бы фильтры в нос намагачить…
Цыбаки подошел, неловко в толстых перчатках ухватил носилки спереди, Аль встал сзади, скомандовал, стараясь дышать ртом:
- Раз-два взяли.
Ямы находились на приличном удалении от оранжерей, идти предстояло через треть академии. Хорошо хоть путь лежал по окраине, по особой тропе, которую курсанты метко прозвали «Вонючкой». Не все курсанты даже с носилками ухитрялись донести груз в целостности – спасибо камням и лестнице – и потому встретить на Вонючке можно было разве что заблудившегося новичка.
