– Надеюсь, что спасут только меня! – пролаял Ломак, сжав кулаки, и направился к двери. Обернувшись, он искоса глянул в зеркало, но только так, чтобы не встречаться с собственным отражением взглядом. – А ты, гнида, останешься здесь!
Забинтованный спящий Корхарт походил на обрубок берёзы, нелепым образом оказавшийся в постели Рона. Ивлин изучал израненного забинтованного друга сквозь притворённую дверь, не входя в комнату. Тяжёлый взгляд начальника сначала ощупал серое худое лицо Рона, его неряшливую бороду, жалкие усы, затем сполз на едва заметно вздымавшуюся грудь, накрытую одеялом и овчиной. Из-под шкуры виднелась сжатая в кулак рука Корхарта с побелевшими костяшками – создавалось впечатление, что полярник испытывает боль даже во сне. От этой мысли Ломак тряхнул головой и внезапно заметил полуоткрытые глаза друга, за которыми тот молча прятал мученический взгляд. Какое-то время мужчины смотрели друг другу в глаза, но не выдержав «схватки», начальник глянул себе под ноги, а когда поднял глаза, Корхарт уже уснул или делал вид, что спит.
Направляясь в комнату связи, Ломак замер у двери кладовой и машинально тронул ручку. Ему не требовалось заходить в тесное помещение, чтобы освежить в памяти образ роковой склянки с подзабытым, за долгие года, названием реагента, который, – как он считал всё это время, – давным-давно не выпускается и успешно заменён более совершенным и безопасным аналогом. Так он считал всё это время… «Кто-то из смены Макгрегора, – твердил он себе в тот вечер, когда случайно заметил склянку на полке. – Раньше банки не было! Кто-то из его смены притащил банку сюда!.. Это же яд, мать его, яд! И он не выводится… нет, не так, – он не обнаруживается в теле! Да, чёрт возьми, именно так! Я точно это знаю!» Пожалуй, именно в тот момент где-то в глубине сознания распрямилось нечто, рождённое вскоре после обрыва связи, забитое плетьми морали и палками совести. Невзирая на побои (а Ивлин лупил чудовище изо всех сил, – а в тот момент даже ожесточённей прежнего), страшный тёмный обитатель сознания негромко сказал, что знает способ, как спасти жизнь им обоим…
Ивлин беспомощно оглянулся, будто дверь тянула человека магнитом, и старательно отёр руку о штаны. В ладони снова вспыхнул недавний фантомный зуд: высыпанное из склянки на ладонь вещество жгло сознание огнём – сомнений быть не могло! Кто-то из работников станции по незнанию, приволок на базу смертельный яд!
Тягучий тихий вечер поглотил, опоив начальника станции тяжёлым ожиданием и потаёнными мыслями. Горький табачный дым сбился под потолком комнаты в плотный недвижимый туман. Ломак тяжёлым взглядом всматривался в сизую трясину над головой, изредка взмахивал рукой в попытке разогнать пелену. Всё ещё тлевшая в сжатых губах сигарета практически догорела и опасно приблизилась раскалённым огоньком к отросшим усам Ивлина, однако мужчина, казалось, этого даже не замечал. Хмельной взгляд полярника карабкался в табачных клубах всё выше и выше, явно боясь сорваться вниз и разбиться о безвыходность.
– …На что же они спорили? – Ломак требовательно осмотрел неподвижный дым, и его рука потянулась к опустевшему стакану. – На девку! Кажется… Райлли всегда спорил на девок или на выпивку! Клыкастый Джо и Смит тогда здорово опозорились, подняв скандал после пари…
Ломак покосился затравленным взглядом сквозь коридор на дверь, за которой, как он знал, среди полок с реагентами и реактивами стояла (это она! это она!) склянка с яркой наклейкой в виде восклицательного знака, замысловатым названием вещества (по виду сильно похожим на соль мелкого помола) и инструкцией-предостережением на чёрной крышке с сдвижным дозатором. Взгляд мужчины на какое-то время обрёл опору в виде потёртой дверной ручки, а на лбу выступил пот.
