Провозглашаемая и доминирующая в современной западной цивилизации доктрина либерализма по своему содержанию является не автономией духа по отношению к внедуховным или псевдодуховным подавлениям внутренней свободы личности, а автономией плоти от какой-либо духовности, трактуемой как подлинная свобода и демократия. Здесь действует известный закон – чем больше индивид получает свободы в своих телесных и материалистических побуждениях и проявлениях, тем менее он свободен в духовной сфере, попавшей в кабалу телесной ипостаси человека. Эта зависимость закрепляется в правовых нормах, контроле, санкциях, которые под прикрытием «толерантности» и «свободы совести» осуществляют открытую агрессию по отношению к праву человека на духовное самосовершенствование при неизбежном отрицании того, что противостоит этому совершенствованию. Примеров этому множество – начиная от гей-парадов и показательных браков гомосексуалистов, навязываемых вниманию общества, и кончая «свободой» пропаганды насилия, секса, различных человеческих пороков через художественную продукцию, СМИ и т. д.
Есть и более тонкие опосредованные средства подавления духовной автономии, распространенные в западной культуре – мода, механизмы общественного мнения, зависимость от «золотого тельца». В этой ситуации соответствующим образом выстраивается и церковная жизнь в соответствии с гетерономной религиозностью, выстраиваемая по системе «комьюнити», становясь таким же средством контроля и регуляции личности, как и другие социальные институты. Из церковной и в целом духовной жизни уходит жертвенность, индивидуальное подвижничество, основанные на личном религиозном и духовном опыте, внутренней свободе, индивидуальных усилиях по приближению к «царству небесному». Деятельность европейской церкви приобретает черты сервилизма наряду с другими сферами услуг; производит «товар» в виде различных обрядовых процедур, ориентированных на комфортную, усредненную, внешне проявляемую религиозность и благочестие; постоянно воспроизводит в силу этого ханжеско-лицемерное отношение к нормам религиозной морали – и продуцирует стандартизированную личность.
Отрицание духовной и религиозной автономии отражается и на европейских и американских исследованиях культуры. Взгляд на культуру как порождение и содержание социума неизбежно редуцирует культурные явления к поведенческим нормативам, оставляя в стороне мир духовной реальности. Последняя в лучшем случае опять же преимущественно рассматривается (например, этнографами и антропологами) с позиций внешней обрядности, но не как особая духовная реальность, определяющая культурное развитие человека и общества. На большинстве европейских исследований культуры лежит печать бихевиоризма и цивилизаторского подхода к человеку и обществу, подменяющих духовные ценности ценностями материального комфорта и гедонизма. Проблема духовной свободы и духовной автономии личности, как правило, даже не ставится.
Далее И. Ильин рассматривает основной механизм овладения духовной культурой, называемой им «приятием сердцем». Под этим приятием понимается «свободная и вдохновенная любовь к Совершенству», воплощенному в личности Творца. Важно отметить, что содержание этой любви, как отмечает И. Ильин, не должно включать в себя своекорыстие, стремление достичь с помощью Бога земного благополучия, обретение власти над другими людьми через магические процедуры, рационализацию идеи существования Бога, рабское отношение к нему на основе самовнушения и т. п. Это свободная и цельная любовь к Совершенству, помогающая увидеть это совершенство в Боге.
