Мои друзья, оторвавшись на время от многочасовой игры в карты, всё съели.
Им и в голову не пришло, что я тоже могу быть голодным. Наверное, посчитали, что я где-то гуляю. Значит там и поем. Было это не в первый раз, потому что картёжная игра занимает в голове человека всё пространство. Особенно в лагере.
Но это была моя многолетняя играющая лагерная семья, а потому я просто взял у одного из них десятку и отправил шныря, по фамилии Ач, в столовую, в слабой надежде, что ему оттуда, может быть, что-нибудь удастся притащить. Хотя в такое позднее время надежда эта была абсолютно необоснована.
Но, если прохвост Ач не сумеет чего-либо достать, то надеяться больше было не на что. Есть хотелось безмерно, потому что и пообедать я не озаботился, понадеявшись на ужин.
День на производстве выдался тяжёлый.
Узнав, что Ач пошёл на кухню, ко мне стали пристраиваться те, кто пропустил ужин, или где-то выпил и не закусил. А кое-кто просто за компанию.
Сидело таких человек восемь в моём проходе, и, болтая ни о чём, ожидали возможной трапезы.
Время было уже к одиннадцати, а Ача всё не было.
Я уже почти перестал надеяться, когда в дверях нарисовался с победным видом Ач, держа в руках 10-литровую раздаточную кастрюлю. Чувствовалось, что это победный вид дался ему непросто.
Он поставил на табуретку кастрюлю и снял с неё полотенце.
Кастрюля доверху была наполнена какой-то серой неаппетитной массой, напоминающей что-то среднее между глиной и пластилином.
– Ты чего притащил?
– Так все склады уже закрыты. Это мы с хлеборезом и Колейко-чегаром сварганили. Нормально получилось. Ты попробуй!
У всех уже в руках были ложки, и только я один оказался не у дел.
Но, наконец-то, попробовал и я. Это оказалась провёрнутая через мясорубку маринованная килька с хлебом, луком и подсолнечным маслом. Так это же почти форшмак!
Моя замечательная тетя Ира из Одессы всегда встречала меня фаршированным судаком и форшмаком из черноморской селёдочки. Господи! Когда же это было!?
Сейчас же я вспомнил не только любимую тётю, но и всех православных святителей, настолько это было вкусно. Жулики уже раздобыли водку, потому что закуска требовала.
Но я не пил. Я ел.
Стану я ещё отвлекаться на алкоголь, когда рука моя сама в невесомости на автомате зачерпывает из кастрюли эту благодать и будто в полёте направляет её в рот.
Ох! Как это было вкусно.
Только ради такого вечера и такого ужина нужно попасть в лагерь, потому что простому горожанину никогда не почувствовать и не пережить такого счастья и таких ощущений таким простым и недорогим способом.
Как, всё-таки, мало нужно человеку, чтобы испытать неземное счастье.
И как много нужно для этого ему совершить разных глупостей.
