– Я из старинного судейского рода! – убеждал Асмолевского Кудакин. – Моего прадедушку так и звали: Куда-Кинь. Куда ни кинь, все клин! Хе-хе. Ушлый был старик. Оттуда и фамилия пошла…
В этот момент в угол ударил сноп света такой силы, что Несговорову подпалило затылок и он на секунду ослеп.
– Настоящая сенсация этих бурных дней – появление яркого лидера, каким показал себя Валентин Аркадьевич Асмолевский, личный секретарь губернатора! – ликующим голосом провозгласила рыжая. – Мы давно ждали молодого политика-реформатора, и вот он явился. Для многих – к полной неожиданности. Но те, кто имел счастье наблюдать Асмолевского раньше, видеть его тихую работу, могли все это предсказать. Просто Валентин Аркадьевич очень скромный человек… Валентин Аркадьевич, мы знаем, какой нелегкой выдалась для вас эта ночь. Вы держались молодцом. И все-таки, если честно: вас посещали минуты растерянности, отчаяния, когда казалось, что еще немного – и силы реванша сомнут не слишком еще опытных защитников свободы?..
Перед камерой Асмолевский преобразился: расправил плечи, откинул голову, надул щеки; кривая желтозубая ухмылка превратилась в вальяжную снисходительную улыбку; он уже открывал рот для ответа… Несговоров пронырнул под камерой и обошел цветочную кадку с другой стороны, чтобы перехватить Кудакина. Вдалеке приметил обвислый пиджак, похожий на кудакинский, ринулся было туда – и едва не сбил с ног даму в серебристом платье.
– Простите ради Бога, – повинился он, стоя перед ней в понурой позе. – Я бежал за Кудакиным…
Он впервые видел давешнюю собеседницу Маранты так близко. Она была в обществе напомаженного и прилизанного субъекта с узкими раскосыми глазами, также показавшегося Несговорову знакомым.
– За Кудакиным?.. – изумленно переспросила дама. – А я вас помню! Помню-помню! Вы друг нашей милой цыганочки!
– Цыганочки?.. – Теперь пришла очередь Несговорова удивляться.
– Ну да! А вы не знали? Такая девочка, просто прелесть! – принялась она расписывать своему спутнику, но тут же спохватилась. – Тьфу ты, кому я говорю! Ведь это вы, Марат Сафарбеевич, выпустили ее на сцену!
Бесстрастный Марат Сафарбеевич молчал, лишь тонко улыбался, изучая Несговорова глазами-щелками.
– Да, цыганочка, – повторила дама. – Она малышкой отстала от табора, кто-то ее здесь в городе подобрал… Да какое это все имеет значение: предрассудки, сплетни… Фу! Гадость. На каждый роток не накинешь платок. Лишь бы танцевала хорошо, да, Марат Сафарбеевич?.. А вам что от Кудакина нужно?
У этой женщины была цепкая хватка. Вопрос прозвучал властно, не отвертишься.
– Из-за него я лишился квартиры, – откровенно сказал Несговоров. – Кудакин обманом выгнал меня с племянницей на улицу, подделав мою подпись на какой-то бумаге.
– А, так вы… – Дама собиралась что-то выпалить, но быстро прикрыла рот ладошкой. – Вы без квартиры? Милые, ну как же так можно. Представляете, Марат Сафарбеевич, они без крыши над головой! Я видела вашу племянницу, шустрая девчонка. Прямо не знаю, чем вам помочь… Скажите, не вы мастерили плакат с горящим человеком?
– Я, – живо откликнулся Несговоров с тайной надеждой.
– Уж очень страшный. Сейчас повсюду одни ужасы, я этого не люблю. Мой вам совет: снимите поскорей!
– Что? Снять?!..
– Конечно! Потапу Степановичу это не понравится. Он не поймет, что вы хотели сказать. Слишком аполитично. У вас в голове такая каша, мне просто страшно за вас. Снимите!
