Современная Галатея - страница 15

Под конец, Николай Алексеевич отремонтировал каморку, ставшую его мастерской. Мастерской, о которой он так долго мечтал. Катя отмыла окно. Витраж заиграл под лучами солнца, и разноцветные блики запрыгали солнечными зайчиками по стенам и полу. Асунсьон достала из своего чемодана кусок лёгкой газовой ткани, и объяснила, что Катя может сшить из неё занавеску на окно в мастерской. Николай Алексеевич установил в каморке свой мольберт. В каморке было светло, нарядно и уютно. Всё располагало к работе и творчеству.

…гитара не звонче птицы

Анатолий Найман. «Я знал четырёх поэтов»

В понедельник в дверь постучали. Катя открыла. На пороге стоял мужчина в военной форме и пилотке.

– У меня пакет для гражданки Асунсьон.

Катя позвала Асунсьон. Асунсьон узнала военного. Это был шофёр генерала. Шофёр передал ей пакет, взял под козырёк, щёлкнул каблуками, развернулся и ушёл. Асунсьон пошла на кухню, села за стол и распечатала пакет. Внутри оказалось письмо и восемь билетов. Письмом генерал сообщил, что его срочно направили по службе в другой город, поэтому он не сможет пойти на спектакль сам, но он посылает ей билеты на дневное представление, чтобы она и её соседи посмотрели спектакль вместе с детьми: «Мой шофёр отвезёт всех вас на спектакль».

Ниже генерал изложил свою просьбу:

«Дома у меня живёт певчая канарейка, вернее кенар. Он не переносит одиночества. А я вернусь через месяц. Если вы согласитесь принять его на время моего отсутствия, мой шофёр, он же мой денщик, принесёт кенара и будет дважды в неделю приходить и чистить его клетку. Если вы согласитесь, пожалуйста, сообщите о вашем решении моему денщику. Кенар не особенно привередлив. Он любит классическую музыку. Денщик принесёт также патефон, чтобы вы включали, когда вам будет удобно, музыку для кенара. Он красиво поёт. Надеюсь вам понравится. Буду вам очень признателен, если вы согласитесь мне помочь в этом вопросе. Я заберу кенара, как только вернусь из командировки. Надеюсь, когда я вернусь, вы согласитесь пойти со мной в театр».

Асунсьон сидела с раскрытым письмом в руках, прислушиваясь к своим эмоциям, очень отдалённо напоминающим когда-то одолевавшие её страсти. Неожиданно, она поймала себя на мысли о том, что ей не просто льстит внимание этого героического, сильного человека, а гораздо важнее для неё ощущение надёжности, уюта и тепла, которыми он начал окружать её с первой минуты своего появления в её жизни.

На кухню вошла Катя:

– Что он пишет? Когда пойдёте в театр?

– Нет! Билеты, вот. Мы все будем пойти в театр, ― показывая на разложенные веером билеты, Асунсьон впервые произнесла по-русски связную фразу.

– А генерал? ― удивилась Катя, хотя не знала, что больше её удивило ― то, что Асунсьон что-то сказала по-русски или то, что в театр с Асунсьон пойдут все, кроме генерала.

– Далеко.

Утром, отправив мальчиков в школу, Асунсьон показала Кате рисунок птицы и спросила:

– Где покупать?

– Ты хочешь купить птичку? На Птичьем рынке, ― на этот раз Катя не просто была удивлена, она недоумевала, что ещё придумала Асунсьон.

– Как?

– Как доехать? ― Катя начала было писать и рисовать на листке бумаги, но потом сказала:

– А давай я пойду с тобой, а то заблудишься.

Асунсьон поняла:

– Вместе!

Катя закивала:

– Вместе, вместе, и Клариссу возьмём с собой.

Когда они добрались до Птичьего рынка, «Птички», Асунсьон сразу направилась к рядам, откуда слышались щебет и пение птиц.