Современный Евгений Онегин - страница 37

(Культуры приторный обман

Советской – не они прикрыли.)

Потом – черед был танцевать,

Девчонок ветреных снимать.

XIV

Когда им это удавалось,

Когда – не очень, и тогда

За рокеров толпою брались,

И побивали их всегда.

Такой досуг шпаны столичной

Был для Онегина привычным.

Но дней златых сменил вдруг час,

В котором власть тревожит нас.

Онегин, не имея цели,

Учился в школе так и сяк,

Он педагогам всем был враг,

Они ж безмерно надоели

Ему, и синий аттестат,

Хоть в троечках, он взять был рад.

Но не имея прочных знаний,

И цели – двигать в институт,

Он кейфовал, гуляя с Маней,

Ходил на Пионерский пруд

(Что снова стал вдруг Патриаршим,

Желаньям подчиняясь нашим?),

Ходил в кино (TV – смешно!)

И было как-то все равно,

Куда идти и с кем встречаться,

Торча на улице перстом.

Он мысли не имел о том,

Как дальше жить и чем заняться.

Вдруг участковый мент пришел,

И профилактику провел:

XVI

«Безделье, пьянство, тунеядство

Тебе могу я приписать.

Пора бы чем-нибудь заняться —

Работу, что ли, отыскать.

Хоть на каком-нибудь заводе

Ты – трудрезерв в советском роде —

Обязан отпахать, как я,

Иначе ждет тебя статья».

Вмиг опечалился Онегин,

Завод поблизости нашел,

И сразу же пахать пошел

В рабочий люд – от школьной неги.

Но в цехе шумном он не сник,

Работать кое-как привык.

XVII

К тому уж времени полгода

Как «перестройка» началась,

В строю советского народа

Впервые обнаружив грязь.

Свободу, гласность, ускорение

Нам объявили во спасенье,

Хотя еще КПСС

Обкомы, комсомол, собес

Везде бессменно оставались,

Инструкций прежних тьму блюдя,

Но их разумность не следя.

Как встарь, и меры принимались,

Хоть генеральный Горбачев

Слыл диссидентом-Ильичем.

XVIII

И прежняя была работа.

И на завод к станку ходил

Евгений, точно в анекдоте,

Там штучки разные точил,

С начальством цеховым ругаясь,

С утра обеда дожидаясь,

Чтоб в срок и досыта поесть

И в домино сражаться сесть.

А там чуть-чуть уж оставалось:

Как только било три часа,

Свои причесывал власа

Онегин, и затем, отмаясь,

Немного радостный теперь.

Беспечно он спешил за дверь.

XIX

От эпиграммы с метким словом

Тебя, Онегин, охраню,

Но нет спасенья от столовой,

Где в две недели – два меню.

О юных дней приволье, где ты?

Как надоели те котлеты,

Гарниры, суточные щи!

(В желудке – бунт, но не ропщи)

В столовке – вонь и дым табачный,

Неутихающий галдеж,

День ото дня – одно и то ж:

Тарелок бой как бой кулачный.

Но стадность и души покой

На двор влекут вновь заводской.

Придут надежды с годом новым,

Уходит старый. Уж февраль

Москву завьюжил до основы.

Онегин грустен. Ему жаль

В такие дни не тусоваться,

Не мнит как сталь он закаляться.

Его ль, читатель, не поймешь:

Весной-то в армию! Ну что ж,

Нам свята Родины защита —

Пусть там маячит коммунизм

Иль развитой социализм.

Для новобранцев – лбы обриты,

Да сборы в отдаленный путь.

Онегин же в мечтах рвануть

XXI

В другую сторону стремится,

Но делать нечего. И вот

Застольный ужин шумно длится

В балдеж-компании, но забот

Тех тяготы ему приятны —

Ведь проводить себя занятно,

Гостей собравши полный дом,

Впервые говоря о том,

Что в мыслях остается Женя

С друзьями, Маней и семьей,

И он вернется к ним такой,

В натуре – и в любое время.

А там уже – ж/д вокзал,

И на два года кончен бал.

XXII

Идет Онегин на два года

С Востока защищать Союз,

Служить советскому народу.

Вот злой майор в вагоны груз

Солдат тех будущих толкает,

А мам их матом отгоняет.

Гудит печально тепловоз,

Огней не видно из-за слез.

Родители руками машут,

И чья-то мать (простите слог),

Назад Вперед

Современный Евгений Онегин - страница 37

Похожие книги