Сожженные земли. Закон дитто - страница 29

Хорошо, рыбка.

– Помолвка вас устроит?

Нас обручили на десятый день. Песни продолжались почти сутки, морской народ веселился, вспарывая рыбу, бравые меренайты из числа сильных «юношей» устраивали скачки на змееросах, смеясь, когда финишировавшего последним разрывали на части.

Мы смотрели, восседая на жемчужных тронах, как в нашу честь приносят дары, как в нашу честь убивают, терзают. Моя стая охраняла город, а малыш Киса кружился возле Блиссингера, неодобрительно поглядывающего на празднество.

Король подплыл к нам и растянул свою морду в торжественной улыбке:

– Клятва!

Прекрасные девы подплыли к нам и затянули мелодию, которая вплелась в непрерывное пение. Глубокое темное море, что я здесь забыл…

Джен ободряюще сжала руку.

Мы сидели с ней на жемчужных тронах, и мне пришлось, следуя традиции, тоже обнажиться. Чистая кожа – чистые намерения перед Владыкой вод.

Король величественно поманил нас за собой щупальцем.

Мы поплыли рука об руку к статуе богодракона, стоявшей в центре коралловых рифов. Глаза Владыки вод неодобрительно, как мне казалось, посвечивали в темноте.

Ну уж простите, что ваш фанатик так жаждет межвидовой свадьбы. Я уж молчу о бесплодности рода. Но это было, конечно, не для таких высоких умов, как у кровожадного Веллинга III…

Перед статуей двое меренайтов воздели руки и добавили свои голоса в общий невыносимый хор.

Я сглотнул. Нехорошо, ох, нехорошо…

– Даю клятву любить и уважать будущего мужа – от рассвета до заката времен, от начала и до иссушения вод, – произнесла Джен, оборачиваясь ко мне. Ее голубые глаза сияли, а длинные розовые волосы покачивались в воде.

Спасибо, Джен, что приносишь эту жертву.

Я знал, что гнев короля будет велик, когда он обнаружит, что сделка…

– Клянусь любить, – я посмотрел на Джен и ласково погладил ее по щеке, подплывая чуть ближе, – и уважать будущую жену – от рассвета до заката времен, от начала и до иссушения вод.

Я притянул ее к себе, Джен схватилась за мою шею и талию, и мы впились в губы друг друга: глубокий поцелуй, поглотивший мой крик.

Жгло, обжигало нестерпимо ровно там, куда положила руку Джен. Обычно не видный, знак ярко и дерзко проявлялся при клятвопреступлении.

А именно это сейчас и происходило.

Я уже давал клятву на священных камнях перед богодраконами. Как дитто – клятва может быть дана только единожды.

Боль парализовала сознание, я сжимал Джен в объятиях, почти ощущая, что еще немного, и ребра затрещат.

Джен углубила поцелуй, по телу прошла дрожь, когда ее горячий хвост скользнул между ног, а придворные в восторге кричали, плясали, пели вокруг…

Очнулся я в городе, уже в одежде, на кровати. Джен стояла ко мне спиной, негромко напевала и что-то перекладывала на комоде. Сердце заходилось в лихорадочном ритме. Только вчера это празднество закончилось какой-то безумной оргией. Мне было тошно и нестерпимо душно. И не только из-за города: достаточно сложно было налаживать постоянный оборот свежего воздуха с поверхности под воду. Но несколько алхимиков и особых горных растений с континентальной Таррвании помогали мне с этим.

Душно от того, что сейчас я, как дурак, покорно склонил голову перед королем постоянно враждующего с нами королевства, потому что когда-то не разглядел истинную личину того, кто принял облик любимой Анисы.

Джен кашлянула, как будто привлекая внимание. Что ж, мы должны обговорить условия окончательно и поставить точку.